Онлайн книга «Ближе, бандерлоги!»
|
— Помогите! Полиция! Что-то громко крикнула женщина на том же, насквозь незнакомом местном языке, ее поддержали два мужских голоса, и послышался удаляющийся топот ног — «рисовальщики» улепетывали со всех ног. Незадачливый фрилансер был спасен. Пошатываясь, левой ладонью щупая рану, он поднялся на ноги, по-прежнему зажмурив левый глаз. А правым видел стоявшую перед ним парочку: мистер социолог в довольно простецкой куртке нараспашку вроде мазуровской, и очаровательная Беатриче, гораздо более нарядная, в джинсах и фасонной кожаной куртке, щедро отделанной по воротнику и рукавам каким-то мехом, явно не беличьим, без шапочки, волосы распущены по плечам, общее впечатление — очаровательна. Облегченно вздохнув, Мазур сказал, опять-таки, естественно, по-английски со своим давным-давно поставленным австралийским выговором: — Ну, спасибо, если бы не вы… — Господи ты боже мой! — досадливо воскликнула она. — Мужчина! Не лезьте грязными руками, у вас кровь так и хлещет! Вот, возьмите платок. — Спасибо, — сказал Мазур, скептически глянув единственным глазом на крохотный кусочек тонкой ткани с кружевной каймой. — У меня свой есть, побольше… Вытянул платок, обтер кровь насколько удалось прижал его к рассеченной брови. Рассеченная бровь — травма специфическая. Кровь течет обильно, а вреда организму никакого. Боксер в таких случаях, быстренько дав заклеить себе бровь, возвращается на ринг. — Сильнее, сильнее прижимайте, — командным тоном распорядилась Беатрис. — Вы кто? Американец? Англичанин? — Австралиец, — сказал Мазур. Совсем рядом стояла та самая черная «Волга» о которой упоминал Мазуру Лаврик и называл ее номер. Водитель, рослый жлоб, стоял у дверцы в ожидании инструкций. — Что случилось? — спросила Беатрис, оглянулась на незаконченную надпись. — Они писали на стене, — сказал Мазур. — Я русского не знаю, но слово «Ленин» узнал. Стал их фотографировать, а они кинулись… Я не хлюпик, в другое время я бы им накидал, но нужно было в первую очередь защищать фотоаппарат… — Ох уж эти туристы… — помотала головой Беатрис. — Все могло и хуже кончиться… — Я не турист, мисс, — сказал Мазур. — Я фоторепортер. Показалось, выйдут неплохие кадры… Платок уже чуть ли не насквозь промок от крови, и Мазур рявкнул про себя: ну решайся на что-нибудь, кукла госдеповская, а то уже и куртка в крови испачкалась… Беатрис перебросилась парой слов на местном со спутником. Тот изрек что-то, очень похожее на согласие. — Садитесь в машину, — решительно сказала Беатрис. — Мы вас отвезем к врачу. — Спасибо, — сказал Мазур предельно искренне. — Если бы не вы… — Садитесь в машину, не болтайте! И приказала что-то водителю. Мазур сел в машину, застегнул чехол фотоаппарата, закинул голову назад. Водитель, торопливо распотрошив автомобильную аптечку, распечатал пакет с бинтом и отмотал Мазуру чуть ли не половину. — Прижмите к ране, — сказала Беатрис. — А платок выбросьте, он уже насквозь промок… Мазур выбросил платок, захлопнул дверцу, и машина тут же рванула с места. Ну что же, пока все шло гладко и позволяло питать надежды на удачу: принцесса, как и рассчитывал Лаврик, спасла рыцаря от драконов… Сидевший рядом с шофером Деймонд обернулся к нему: — Вы из какой газеты? — Я сам по себе, — сказал Мазур. — Старый фрилансер. — Понятно, — хмыкнул американец. — То-то держитесь так спокойно, я вижу. Турист паниковал бы, кричал, что нужно вызвать полицию… — Да какая там полиция, — сказал Мазур, старательно прижимая к рассеченной брови понемногу промокающий бинт. — Где их теперь искать… А что до спокойствия — тут вы в самую точку. Бывало и похуже, в той же Африке… — Да уж, беспокойная у вас профессия… — Зато порой неплохо оплачивается, — сказал Мазур. — Конечно, на этих чертовых красных… это ведь наверняка были красные? — Будьте уверены. — На этих чертовых красных много не заработать, так, пустяки. Но меня заверяли, что тут можно щелкнуть вещи и поинтереснее. Те, что оплачиваются гораздо лучше. — Не исключено… — сказал Деймонд, переглянувшись с Беатрис, словно бы смешливо. — Места тут беспокойные… — Я и не думал, что здесь так хорошо говорят по-английски, — сказал Мазур. Эти двое вновь переглянулись, улыбаясь уже в открытую. — Мы, видите ли, американцы, — сказала Беатрис. — Ах, вот оно что… — сказал Мазур. — Случаем, не журналисты? — Увы… — пожала плечами Беатрис. — Я политик, а Пит — социолог. — Черт побери, ребята! — сказал Мазур обрадованно. — Политик и социолог? Значит, наверняка знаете тут все и всех? Может, и интересные места, где можно щелкнуть что-нибудь достойное? — Вообще-то это тема для разговора… — сказала Беатрис, чуть подумав. — Но это потом, мы приехали… С первого взгляда было ясно, что приехали они в Старый Город. Новые знакомые — впрочем, еще и не знакомились, но надежды терять не следует — провели Мазура в подъезд чертовски старинного дома, и Беатрис пошла на полшага впереди по высокой и крутой узкой лестнице. Деймонд замыкал шествие. На третьем этаже — по высоте примерно соответствовавшем пятому в «хрущевках» — Беатрис распахнула высокую дверь с начищенной медной табличкой с выполненной красивой вязью надписью (Мазур мимоходом к ней присмотрелся, заковыристого здешнего имечка прочитать не успел, но отметил, что под ним стояло «докторас»). Небольшая опрятная комната, явно приемная — несколько мягких стульев вдоль стен, столик с журналами. Беатрис скрылась за соседней дверью, довольно быстро вернулась и энергично сказала: — Ну вот, все отлично для вас складывается. Ни единого пациента, так что доктор вами сразу займется. Куртку и фотоаппарат, пожалуй, лучше оставить здесь. — Она кивнула на старомодную высокую вешалку. — Я пойду с вами, буду переводить. Доктор — хороший специалист, но английского не знает, а местного, наверняка, не знаете вы… — Да уж откуда мне… — искренне сказал Мазур. — Вообще-то, если вы знаете немецкий, можете обойтись без меня. Вот немецкий доктор знает в совершенстве, он наполовину немец. — Увы… — сказал Мазур. — До сих пор как-то одним английским обходился, куда бы ни забрасывало. Вообще… — Не будем болтать, пойдемте. Кровь все еще течет. Мазур оглянулся на вешалку: — У меня там паспорт в кармане куртки… — Да никуда он не денется, — сказала Беатрис, нетерпеливо притопывая каблучком фасонного низкого сапожка. — Питер все равно будет нас здесь ждать… Кстати, это Питер, а я — Беатрис. — А я — Джон. |