Книга Одиноким предоставляется папа Карло, страница 17 – Дарья Калинина

— Ага! — моментально оживился дядя Сева при виде находки ребят. — Интересная вещица! Произведено в городке Золинген, была такая немецкая фирма, очень известная, особенно до войны. И вообще, до восьмидесятых годов прошлого века изготовленные в городе Золинген ножи и ножницы пользовались огромной популярностью. Потом в целях оптимизации производство постепенно перенесли в Китай, и это сильно сказалось на качестве изготавливаемой продукции. Спрос на нее упал, и с четырнадцатого года, насколько я слышал, марка Золинген больше не существует.

— Но эту штуку сделали недавно?

— Я бы сказал, что очень давно. Вид у нее такой… боевой. Металл весь в щербинках, с ним раньше явно не очень хорошо обращались, совсем не берегли. Да и клеймо… Думаю, что изначальное изделие было изготовлено в конце девятнадцатого или самом начале двадцатого века.

Ого! Еще до революции.

— А где вы нашли эту штучку? — полюбопытствовал дядя Сева.

— В лесу.

— Просто в лесу?

— Да, в шаге от того места, где свалился Барон.

— Хм, занятно.

И дядя Сева принялся водить своим длинным носом над металлическим штырем.

— А над этим кусочком металла здорово поколдовали. Раньше это было что-то совсем другое.

— Что?

— Трудно сказать. Помимо ножей эта фирма выпускала также ножницы, опасные бритвы и другие колюще-режущие предметы. Вообще городок Золинген известен как, скажем, наш Златоуст и его ножеделы. Золинген — это целая диаспора именитых мастеров, трудящихся с выплавляемой в Германии же сталью на протяжении многих сотен лет. Многие из существовавших в Золингене производств изготавливали также замки, ключи, утюги, ложки, вилки, пинцеты и все такое прочее. А что это за инструмент такой сейчас находится перед нами, не могу сказать. Но как мне кажется, его переточили из чего-то другого. Возможно, из стамески или ложки.

— Из стамески? — оживился Вован, услышав знакомое слово. — Тогда надо у Виктора спросить. У него этих стамесок… Целые горы!

— Виктор — это хозяин пропавшей собаки? И у него много стамесок?

— Горы. Самые разные!

— Да, спросите у него, может, что и подскажет. Но вещица эта занятная. Я даже не могу так сразу предположить, для чего ее использовали.

— А могли ею нанести Барону рану?

— В принципе, если приложить усилие, наверное, можно пропороть этой железкой плоть и шкуру. Но форма режущего лезвия такова, что оно бы скорее тормозило продвижение инструмента в глубь тела собаки. Здесь даже простым штырем было бы более сподручно.

— Но чисто теоретически могли использовать эту штуку как оружие?

Дядя Сева пустился в рассуждения такие долгие и нудные, что друзья были только рады, когда Алина внезапно воскликнула:

— А вот и сам Виктор!

И действительно, к ним быстрой походкой приближался Виктор. Вид у него был взволнованный и радостный одновременно. Он заключил Вована и Костяна в объятия и прошептал:

— С Бароном все в порядке!

— Он с вами?

— Он уже дома. Ему оказали первую помощь и вернули мне.

— Но врачи объяснили, что с ним могло произойти?

Виктор помрачнел. А потом коротко произнес:

— Огнестрел.

— Вы сразу так и сказали.

— Да, но я надеялся, что ошибся. Но, увы, никакой ошибки. У Барона два ранения, и оба пулевые.

Друзья молчали. Дураку ясно, если огнестрел, значит, без участия человека точно не обошлось.

— На охотников нарвался, — сочувственно произнес Вован. — Приняли небось за волка.

— Не похож Барон на волка!

— Станут они там разбираться.

Виктор продолжал:

— Нам повезло. Одна из пуль застряла в мягких тканях предплечья Барона. И мне ее отдали. И знаете, что я вам скажу? Эта пуля не похожа на те, что мне доводилось видеть у охотников или использовать самому. А я повидал всякое.

Дядя Сева снова заинтересовался.

— А эта пуля у вас?

— Мне ее вернули.

— Можно взглянуть?

— Пожалуйста.

Дядя Сева принялся водить своим длинным носом над пулей, извлеченной из тела Барона. Увлекся и забыл обо всем на свете. А ребята показали художнику странного вида заточку, найденную ими в лесу. Виктор металлический стержень осмотрел очень внимательно, долго крутил его в руках и несколько раз уточнил, где именно нашли его ребята.

— Знаете, что это такое? — спросил у него Костик.

После секундной паузы Виктор покачал головой. А затем вежливо обратился к дяде Севе, который все никак не мог расстаться с пулей.

— Можно получить обратно?

Пулю дядя Сева владельцу все-таки отдал, но предварительно измерил ее и даже снял отпечаток на пластилине. Было видно, что ему страшно не хочется расставаться с этой находкой. Но в его руках оставался странный металлический стержень, который он пообещал вернуть ребятам. Им дядя Сева и утешился.

— Утром приходите за своей находкой, — велел он ребятам. — Я еще немного с ней повожусь. Очень уж занятная форма у этого лезвия. Что-то она мне напоминает, но вот что, не пойму. Поэтому я хочу покопаться в специальной литературе. Завтра верну вам вашу находку, не волнуйтесь.

И дядя Сева так крепко сжал странную железку, что было ясно, добром он ее не отдаст. Да и силком тоже не вырвешь. Сопротивляться будет.

Дома у Костика гостила соседка тетя Наташа. Верней, не у него, а у тети Тани, с которой эта соседка дружила. Была она женщиной одинокой, собственной семьи не создала, но при этом обладала нерастраченным потенциалом здоровья и энергии и при малейшей возможности активно участвовала в жизни всех своих соседей. Бабушка ее не любила, считала, что по вине подруги и ее дочка тоже осталась без мужа.

— Закрутила тебя Наташка смолоду по танцулькам всяким да гулянкам. Так молодость свою вы обе и пропшикали на танцах. У тебя хоть мы с Костиком есть, все не одна на старости лет останешься. А Наташка? Кто за ней присматривать в старости будет? Кому она нужна? Ох, болит у меня за нее сердце. В дом престарелых твоя подруженька попадет, не иначе.

Но бабушка смотрела что-то очень уж далеко в будущее. Пока что тетя Наташа была пышной и цветущей сорокапятилетней женщиной, которая и думать не думала о собственной старости, а думала о том, как бы ей в очередной раз обзавестись кавалером.

Костик этой гостье совсем не обрадовался. У тети Наташи была одна неприятная особенность: когда она говорила, никому другому вставить ни словечка в ее разговор уже не удавалось. А так как тетя Наташа говорила постоянно, то остальные были вынуждены молчать и только слушать тетю Наташу. А такая форма общения понравится не каждому.