Онлайн книга «Пуговицы»
|
Здесь также собирались люди, но их было меньше. Заметила женщину в желтой куртке. У нее было такое же выражение лица, как у нее самой: удивленное, растерянное тишиной и непонятным движением. Услышала, как она говорила кому-то в трубку мобильного: «Я еще немного побуду. Ничего страшного. Да, да, поела, не волнуйся. Скоро вернусь…» Улица, ведущая наверх, была спокойна. Но когда она ступила за баррикаду и начала подниматься по ней, сетуя на каблуки итальянских сапог, — каждый следующий шаг казался ей горячее предыдущего, а ухо улавливало в тишине неясный, непонятный и еле слышный рокот… А потом началось то, что она снова назвала сном во сне: на углу Институтской и Лютеранской перед ней развернулось полотно Босха. И вовлекло ее в свое средневековое чрево. …Горели грузовики, преграждавшие проход к Верховной Раде. Люди разбирали мостовую. Вдоль центральной аллеи Мариинского парка выстраивался «Беркут». С криками «Убийцы!» к нему бросилась толпа митингующих. На нее, как мыши, начали выскакивать и пополнять «заградотряды» агрессивные молодые люди в спортивных костюмах. Военные накрылись щитами, превратившись в железную черепаху, и пошли в наступление. Из-за их спин молодежь бросала бутылки с зажигательной смесью и шумовые гранаты. Митингующие отвечали тем же. Женщины в норковых шубах (почему-то все они были хорошо одеты) ковыряли мостовую и бордюры, цепочкой передавали булыжники на «передний край». Послышались выстрелы. Толпа отпрянула, а затем снова покатилась вперед. Возле нее упал мужчина лет пятидесяти, пуля попала ему в висок. Она бросилась к нему — он был мертв, толпа напирала, и она оттащила его к дереву… Кто- то крикнул: «Возвращаемся! Надевайте каски! Бронежилеты! Миром не обойдется…» Но на переодевание не было времени. У Шелковичной шел настоящий бой… Она заметила, что стреляли с крыш — там шевелились черные силуэты. — Наверх! — скомандовал кто-то. — Надо их оттуда сбросить! Стреляют — боевыми!.. Сквозь толпу пробивались машины «скорой» и останавливались, подбирая убитых и раненых. Человеческая волна начала откатываться вниз — она заметила женщин и пожилых людей, которые спешили укрыться в метро. Остальные, прикрываясь деревянными щитами, продолжали двигаться вперед. «Беркутовцы» и их добровольные помощники пытались перекрыть улицу с двух сторон. Наступали. Отступали, добивая лежачих резиновыми пулями и дубинками. Она заметила, как из окна первого этажа на все это смотрит из-за кружевной гардины пожилая дама — бессмысленным детским взглядом. Под стеной пробежала кошка с поджатыми ушами, она была покрыта белой пылью. Под стенами покатом лежали люди, некоторые шевелилились. — Уходим по Кловскому! Отступаем до Майдана! — Кловский перекрыт! Мышеловка захлопнулась. И тогда она начала бессмысленно нажимать кодовые кнопки на дверях закрытого подъезда, собирая вокруг себя людей, которые так же, как она, искали выход. К ее удивлению, дверь открылась (возможно, открыл кто-то из жителей)… — Не говорите им код!!! — крикнула куда-то вверх, в пустые окна. Крик был в никуда. Возможно, в тех же жителей, кто проявил милосердие. Дверь подъезда громко захлопнулись, и наступила тишина. Было слышно только тяжелое дыхание десятка грудей. — Вверх! — сказала она. Десяток ребят помчались вверх… …Кто был тот, кто отпустил ее, когда она стояла у стены? Кто был тот, кого она схватила за руку, чтобы вывести из ада? Увидев спину спасенного человека, который удалялся в сторону Бессарабки, она решила вернуться. Не могла не вернуться. Выровняла дыхание, отряхнула куртку, засунула грязную шапку в карман и медленно двинулась назад, в сторону Институтской… Но оттуда уже катилась человеческая волна — вниз. Люди бежали в надежде скрыться в метро. Но двери были закрыты. Кто- то звонил в стекло, пытаясь разбить его. Сверху на испуганную толпу слетал «беркут». Какой- то мужчина схватил ее за руку, потянул за собой, помогая бежать: «Чего прогуливаешься?! Беги, беги!», — и вспомнила, что сказал ей сотник: «Из-за тебя я двух своих ребят положу…» И оттолкнула руку — сама! Побежала к узкому проходу баррикады, где началась потасовка. У закрытого входа в метро увидела женщину в желтой куртке, которая обещала кому-то в трубке — вернуться. Она лежала на куче битого кирпича и стекла, раскинув руки. Она была мертва. Мимо нее уже пролетали черные стаи, добивая дубинками тех, кого настигали… Сквозь узкий проход основной баррикады, минут через десять после того, как она успела попасть в него, отряды «Беркута» прорвались на Майдан… Окружили его. Их было тысячи две. Майдан был для них заколдованным местом, очерченный меловым кругом Хомы Брута… Окруженные, загнанные на этот островок свободы, люди молчали в отчаянии. Потрясенные. Контуженные. Раненые. Застигнутые увиденным. Ведь ни в каком сне не могли представить, что ТАКОЕ может произойти в центре столицы, а в итоге — Европы… По свалкам, в которые превратились баррикады, бродили люди в форме, перебирали хлам, выброшенный из разрушенных палаток, обходили покойников — и рылись, рылись, рылись в горах вещей, отыскивая что-то полезное для себя. Сверху их снимала камера в режиме он-лайн и все транслировала в эфир: то, как роются в вещах, пряча в карманы зажигалки, ручки, даже бумажные носовые платки… …Когда- то в старших классах их повезли на металлургический завод показать, как «варят сталь». Она не испытала от этого, по словам учительницы «великого», зрелища никакого восторга. Цех поглотил их в своем железном чреве, как насекомых. Внутренности вздрагивали от лязга, грохота, от равномерных ударов в гигантский котел — будто кто-то пытался разозлить и выпустить наружу зверя. И вот он вырвался. И тысячей вспышек запрыгал по лицу, обжигая его жаром. По желобу понесся бешеный поток расплавленного металла. Скрежет, шум, взрывы. Страх попасть под огненный ток и вспыхнуть в нем, исчезнуть, раствориться в горячем потоке… |