Книга Время-судья, страница 54 – Татьяна Полякова

Я покосилась на мобильный, который лежал под рукой, испытывая сильнейшее искушение позвонить другу детства. Но, хорошо его зная, я не сомневалась: будь у него новости, он бы сам уже позвонил. Оставалось только ждать. Немного побродив по квартире, я решила принять ванну. Водные процедуры успокаивают.

Ванная комната площадью не менее двадцати метров была выдержана в белых тонах. Спутать ее с операционной не позволяло джакузи и хрустальные светильники фиолетового цвета. Я щелкнула выключателем, и помещение залил мягкий свет. По потолку вдруг поплыли облака, и заиграла музыка. Не поверите, это была флейта.

– Круто, – пробормотала я. – Это он так выпендривается?

Однако, если верить соседу, к Лео народ толпой не валил. Делаем сразу два вывода: щелкнув выключателем, я привела в движение какой-то механизм с нужной функцией, а на моем жизненном пути встретился большой оригинал с тонкой душевной организацией. А говорили – отморозок.

Я пустила воду. Поглазев по сторонам, обнаружила пульт и немного с ним поразвлекалась. Дважды произнесла «Офигеть», а потом забралась в ванну. Мобильный на всякий случай держала под рукой. Надо отдать должное задумке Лео: обстановка успокаивала. Настраивала на позитивный лад. Где, мол, наша не пропадала, и здесь как-нибудь прорвемся. Потом пошли мысли философские: все суета сует и затеи ветреные. Затем позвонил Илья. Я уже почти слилась с астралом, но отреагировала моментально, схватила мобильный и, откашлявшись, сказала:

– Да.

– Нюська, что за хрень? – сурово осведомился Илья, означать это могло что угодно, и я решила не тратить время на наводящие вопросы:

– Просто скажи, что ты узнал…

– «Просто скажи…» – передразнил он. – Очень любопытно, с чего ты вдруг заинтересовалась этим маньяком?

– Почему маньяком? – растерялась я.

– Хорошо, не маньяком, серийным убийцей… так лучше?

– Бабаев – серийный убийца?

Я поймала себя на том, что ору в трубку, а внутренний голос услужливо шептал: вот и ответ, почему мама со своей бабушкой покинули город, и со сменой фамилии теперь все ясно.

– Жену он тоже убил?

– Ага. На этом, собственно, и погорел. Теперь твоя очередь удовлетворить мое любопытство. Что за интерес к маньяку?

«Кому маньяк, а кому родной дедушка», – хотела ответить я, но заподозрила: шансы выйти замуж стремительно движутся к нулю, так что Илюху стоит поберечь.

– Очередное сообщение от неизвестного, – соврала я.

– Просто имена и ничего больше?

Илья был явно озадачен.

– Ничего. Догадайся, мол, сама. Вот я теперь и гадаю: какое имеет ко мне отношение этот маньяк.

– Наверняка идиотская шутка, вот и все.

«Да уж не до шуток, – вновь подумала я. – Уже и труп имеется».

Но маньяк произвел впечатление ни с чем не сравнимое. Одна надежда, что моя бабка была женщина свободных нравов и родила маму от кого-то другого. Во мне кровь серийного убийцы… Вот так подарок.

Тут в голове щелкнуло: а вдруг это передается генетически?

– Ты меня слышишь? – позвал Илья.

– Слышу. А ты мог бы поподробней узнать об этом типе? Где он сейчас, к примеру?

– Учитывая, когда это было, от мужика и костей не осталось. Как юрист я испытываю чувство стыда, но, если честно, не помню, когда вступил в силу мораторий на смертную казнь.

– То есть Бабаева расстреляли?

– Скорее всего, да. Либо заменили пожизненным.

– И он до сих пор в тюрьме?

– Теоретически возможно. Не такой уж он и старый… Но маловероятно. Тюрьма для пожизненно осужденных – это не санаторий. Вряд ли там протянешь сорок лет.

– И все-таки ты бы мог узнать поточнее?

– Хорошо. Но моей фантазии не хватает представить, какое это может иметь отношение к твоей матери.

«Моей бы тоже не хватило», – подумала я и поспешила с ним проститься.

Нырнула в воду с головой, точно это могло помочь избавиться от ужаса при мысли о том, чья я внучка. Мои бабушка с дедом не погибли в автокатастрофе, бабушку убил муж-маньяк, и мама предпочла посещать могилу своей матери одна, дабы ни у мужа, ни у дочери не возникло вопроса: а где вторая могила? Да и вряд ли маму тянуло в родной город…

Зато кто-то наверняка подумает о тяге другого рода: лишать жизни себе подобных, таким образом решая свои проблемы. Например, разделаться с любовницей мужа, а потом скрыться, боясь наказания. Но как же все остальное? Сестра убитой девушки и ее недавняя смерть? Или мама заодно и с ней разделалась?

Я совершенно серьезно стала вспоминать: не было ли случая, когда мне хотелось кого-то убить? Берзиня недавно. Но это же глупость. Или уже нет? Лео был прав: далеко не все тайны следует знать.

Я лежала с закрытыми глазами, пытаясь избавиться от мыслей вообще и о кровном родстве в особенности, когда дверь распахнулась и в ванной появился Лео. Увлеченная нравственным самоистязанием, я не услышала, как он вошел в квартиру, однако почувствовала его присутствие за секунду до того, как он открыл дверь. В другое время я бы окатила его водой или хотя бы взвизгнула, но сейчас сил на это попросту не было, и я сказала сурово:

– Убирайся.

– Вот глобальная разница между нами, – усмехнулся он, устраиваясь на бортике ванны. – Если бы я лежал голый, а ты вдруг вошла, я бы не стал тебя гнать. Напротив, обрадовался и даже предложил ко мне присоединиться.

Положим, голой он меня не видит, раз я лежу в мыльной пене, но ситуация все равно показалась напряженной, и я повторила:

– Убирайся.

– Понял, – вздохнул он и вышел с грустной миной.

Я решила не задерживаться и вскоре покинула ванную в белом махровом халате, которым пользовался сам хозяин. Рукава пришлось подвернуть, а пояском я могла бы обвязаться минимум дважды.

Берзинь сервировал стол, перекладывая в тарелки еду из контейнеров. В центре стола горела свеча, рядом с приборами бокалы для вина.

– Есть что праздновать? – ворчливо осведомилась я.

– Ты у меня в гостях, – ответил он. – На этом фоне меркнут все неприятности: большие и маленькие.

– Я бы сказала: большие и очень большие.

– Мы все преодолеем, милая.

– Тогда пойду переодеваться.

– Не стоит. Ты восхитительна в этом халате. И то, что ты одета по-домашнему, настраивает на оптимистичный лад. Я могу помечтать, что отныне так будет всегда. – Тут он закатил глаза и закончил неожиданно: – Блин, эдак я скоро стихи начну писать.

– Берзинь, – сказала я, устраиваясь за столом. – На меня твои подкаты не действуют.

– Да я вижу. И это меня безмерно огорчает. Что я должен сделать, чтобы ты взглянула на меня с интересом?