Онлайн книга «В опасности»
|
Он не смотрит на меня. В тишине машины тикает какой-то механизм. – Мы еще это не выяснили. Огни светофора поменялись, и машина снова трогается с места. На столбе висит светящийся знак, указывающий, что мы подъехали к зданию полицейского участка «Темз Вэлли». Наверху помещение с открытой планировкой, перед белой доской стоит светловолосый мужчина в темном костюме, который явно великоват и буквально свисает с него. Вот он слышит, как мы вошли, и отходит от доски, на которую только что прикрепил фотографию Рэйчел. Я издаю стон. Это снимок с сайта больницы. Ее овальное лицо обрамлено темными волосами. Оно такое родное, как будто я сейчас вижу саму себя. Правда, кожа у нее более бледная, и скулы очерчены четче, чем у меня. Из нас двоих именно она в первую очередь привлекала внимание. На фото она улыбается с закрытым ртом, чуть сжав губы и сдвинув их в одну сторону. В комнате для допросов Моретти садится напротив меня и одной рукой расстегивает пуговицы на пиджаке. – Вы устали? – спрашивает он. – Да. – Это шоковое состояние. Я киваю. Как странно чувствовать себя такой уставшей и при этом такой напуганной, как будто мое тело заснуло, но одновременно воспринимает некие электрические разряды извне. – Вам принести чего-нибудь? – интересуется Моретти. Я не понимаю, что он имеет в виду, и когда не отвечаю ему, он решает принести мне чаю, который я не пью. Потом дает мне синий свитер и спортивные штаны. – Если хотите переодеться, то вот. – Нет, спасибо. Еще некоторое время он говорит ни о чем. У него есть маленький домик в Уитстейбле. Там очень красиво, утверждает он, особенно во время отлива. Я начинаю нервничать, даже несмотря на то, что он рассказывает о море. Он просит меня поведать о том, что я увидела сразу же, как только вошла в дом. Я слышу, как поднимается мой язык во рту, издавая при этом щелчок, и это повторяется в каждом произносимом мною предложении. Моретти потирает себе шею у затылка, и под тяжестью ладони его голова чуть нагибается вперед. – Вы жили вместе с ней? – Нет, я живу в Лондоне. – Вы раньше приезжали к ней днем в пятницу? – Да, я ее часто навещаю. – Когда вы в последний раз говорили со своей сестрой? – Вчера вечером, часов в десять. Небо потемнело, и мне видны бледно-желтые квадратики офисных окошек в здании через улицу напротив. – И каким был ее голос? – Как обычно. Над его плечом таким же квадратиком отсвечивает желтая кафельная плитка. Интересно, уж не думает ли он, что это я во всем виновата? Похоже, что нет. Страх перед этим обвинением еще какой-то далекий, он едва достигает меня. В какой-то момент мне даже хочется, чтобы во всем обвинили именно меня. Тогда все мои чувства были бы совсем другими – беспокойство, возмущение, требование восстановления справедливости – только не то, что я испытываю сейчас. А именно – ничего. Это как будто проснуться в чистом поле и при этом не помнить, как ты здесь очутилась. – Сколько это будет продолжаться? – Что? – Шоковое состояние. – Бывает по-разному. Может, и несколько дней. В офисе напротив уборщица поднимает шланг пылесоса и убирает стулья, мешающие ей пройти вперед. – Простите, – говорит детектив, – я понимаю, что вам хочется уйти домой. Вы не заметили, Рэйчел в последнее время ничего не тяготило? – Нет. Может быть, только ее работа, и то чуточку. – Вам никто не приходит на ум, кто мог бы желать зла Рэйчел? – Нет. – Если бы ей угрожали, она рассказала бы об этом вам? – Да. Мне проще увидеть совсем другой исход событий. Я вижу Рэйчел, всю в крови, она сидит на стуле и спокойно объясняет детективу, как и почему убила нападавшего на нее мужчину. – Это долго продолжалось? – спрашиваю я. – Я не знаю, – отвечает он, и теперь я наклоняю голову, чтобы не слышать звона. Дверь открывает та самая женщина, которая появлялась вместе с ним перед домом. У нее мягкое, чуть пухлое лицо, волнистые волосы стянуты в узел. – Алистер, – говорит она. – На пару слов. Когда Моретти возвращается, он задает вопрос: – У Рэйчел был бойфренд? – Нет. Он просит меня написать имена и фамилии всех мужчин за последний год, с которыми она встречалась. Я аккуратно вывожу каждую буковку, начиная с недавних парней и заканчивая самым первым бойфрендом, а это было шестнадцать лет назад в Снейте, где мы выросли. Когда я заканчиваю список, я остаюсь сидеть за столом, положив на него сжатые в кулаки руки, а Моретти стоит у двери, нагнув голову над бумагой. Я наблюдаю за ним, чтобы понять, знакомы ли ему какие-нибудь имена, но выражение его лица не меняется. – Первый парень, – говорю я, – Стивен Бейли. – Они чуть не поженились пару лет назад. Она иногда потом встречалась с ним. Он живет в Дорсете, в Уэст-Бей. – Он когда-нибудь проявлял насилие в отношении ее? – Нет. Моретти кивает. Стивен будет первым, кого надо будет исключить из подозреваемых. Детектив уходит из комнаты, а когда возвращается, в руках у него уже ничего нет. Мне вспоминается паб, в котором я была сегодня утром, и та самая пропавшая женщина. – И еще кое-что, – начинаю я. – Когда Рэйчел было семнадцать лет, на нее напали. – Напали? – Да. И обвинение должно было звучать как «нанесение тяжких телесных повреждений». – Она знала нападавшего? – Нет. – Кого-нибудь задержали? – Нет. В полиции ей не поверили. – Они только предположили, что нападение, если и происходило, то совсем по-другому, иначе, чем Рэйчел рассказывает. Они выдвинули предположение, что она сама хотела кого-то ограбить и начала приставать, а ей просто дали достойный отпор. Это были представители последней, старой волны полицейских, которых больше волновало то, сколько Рэйчел выпила после этого, и еще тот факт, что она не рыдала. – Это было в Снейте, в Йоркшире. Не знаю, сохранились ли у них документы в архиве. Это произошло пятнадцать лет назад. Моретти благодарит меня. – Нужно, чтобы вы пока оставались здесь поблизости. У вас есть где переночевать сегодня? – В доме у Рэйчел. – Там вам оставаться нельзя. Вас кто-нибудь может подвезти? Я сильно устала. Я не хочу это никому объяснять и не хочу ждать на вокзале, когда кто-нибудь из лондонских друзей приедет за мной. Когда допрос заканчивается, полицейский отвозит меня в единственную в Марлоу гостиницу. |