Онлайн книга «Чароплет»
|
– Как обычно. – Как обычно. – Франческа приподнялась на кровати. – Мне действительно жаль, Сай. – Не жалей. Я не затем приехал, чтобы вернуть былое. Мы свой год счастья получили – и довольно, а потом жизнь нас развела. – Хороший был год, – согласилась Франческа. – В основном. – В основном. Если честно, я и не ожидал тебя здесь увидеть. Франческа потерла затылок. – И правильно. Судьбе надо было сильно постараться, чтобы вот так столкнуть нас снова. – Дейдре знала, кто я? – Да, но вроде не подозревала о нашем общем прошлом. Сайрус взъерошил смоляные кудри. – У меня ощущение, что все это взаимосвязано – Дейдре, Саванный Скиталец, «Королевская пика», назревающие беспорядки, мы с тобой… но я пока не пойму, каким образом. – Да, такое впечатление, что мы видим мух, влипших в паутину, но не саму паутину, – кивнула Франческа. – И не паука. – И не паука. – Франческа откинулась на спину. Повисло молчание, нарушаемое только воем ветра и обнадеживающим поскрипыванием канатов. – Как думаешь, Дейдре не врет насчет Тайфона? – Еще час назад я говорил, что это чушь собачья. Но теперь… теперь, по-моему, возможно все. Только зачем демону плести такую паутину? Где логика? Если он поработил Кейлу и разжигает вторую гражданскую, он, наоборот, должен всеми силами скрываться сам и скрывать подготовку к бунту. – Вивиан будем говорить? – Нет, ни в коем случае! Ты разве не видишь, что она ведет двойную игру? – Вижу. – Франческа помассировала глаза подушечками ладони. – А еще эта старая жаба – мастерица бить людей их же оружием. Наверное, так она и стала вице-канцлером. – Ты про «удовлетворение», вогнавшее меня в краску? – хмыкнул Сайрус. – И про мое жалкое блеяние в ответ. – Франческа покрутила шеей. – Ненавижу проигрывать в словесных поединках. – Не принимай близко к сердцу. Итак, что предпримем? – Сон – лучшее лекарство, – ответила Франческа, хлопая себя по щекам. – Мы оба без сил, а заняться до отлета в Авил все равно нечем. Боже всевышний, у меня сегодня умерла пациентка… Франческа прислушалась к себе, ожидая привычного всплеска стыда и ужаса, но все чувства притупились от изнеможения. Сайрус улегся на своей кровати. – Дейдре нарочно подстроила так, чтобы ты ее не спасла. – Ее спасали прежде. Мастер-целитель справился бы. – Но ты ведь еще не мастер. Тебе и шестидесяти нет. – Среди моих ровесников попадаются и мастера, – вздохнула с досадой Франческа. – Так что и мне следовало бы… – По-прежнему не щадишь себя, магистра? – Помалкивай, небесный дозорный, – велела она, поворачиваясь на бок. – Кто тут уже который год мечтает о капитанстве? Сайрус притворился, будто не слышал. – Что будем делать, когда окажемся в городе? – Искать ту самую муху, которая увязла в паутине еще безнадежнее, чем мы. – Никодимуса Марку, – невесело усмехнулся Сайрус. Ветер за окном взвыл сильнее, по крыше забарабанил дождь. – Этот Никодимус, он ведь какограф? – М-м-м… – пробормотала Франческа, за годы целительской практики в совершенстве овладевшая умением засыпать, едва коснувшись головой подушки. – А какографы – это те, кто творит заклинания задом наперед? Или заучивает в обратном порядке? – Нет-нет, – Франческа перевернулась на другой бок. – Может, конечно, есть и такие… Но в основном они своим прикосновением заражают ошибками любой текст. Произнести про себя нужные магические слова они могут, но пишут их неправильно. Соседняя кровать скрипнула под Сайрусом. – Значит, какография в каком-то смысле сродни афазии? Ноги Франчески свела секундная судорога, как часто бывало перед сном. – Наверное… Сайрус, ты к чему ведешь? – Не знаю. Просто… Может, Вивиан ошибалась, и афазию наслал вовсе не дракон? Может, ее наслал какограф-отступник? – Давай обсудим… потом, – пробормотала Франческа. – А точно какография – это не когда задом наперед? – М-м-м… Сайрус еще что-то говорил, но Франческа уже не разбирала. Убаюканная барабанной дробью дождя, она погрузилась в сон. Вивиан молча прислушивалась к шагам иерофанта и целительницы, покидающих кают-компанию. Когда шаги затихли, она осталась сидеть в той же позе, но рука Лотанну с ее плеча исчезла. Судя по звуку, направился к двери. – Ушли? – прошептала Вивиан, и утолки губ сами собой поползли вверх. Ответом было фырканье – это Лотанну подавил смех, а потом все-таки разразился басовитым хохотом. И тогда она тоже, не удержавшись, засмеялась в голос. – Небесное пламя, Вив! – полушепотом восхитился Лотанну. – Ты нарочно, что ли? Юный Лотанну! Только что мысли не угадывает! Погасшая преисподняя, что за цирк? – Создатель помилуй, я бы все отдала, чтобы увидеть лицо этого иерофанта, когда я с ним заигрывала. – Бедняга! – ухмыльнулся Лотанну. – Он тут перед своей павой щеки надувает, а ты одним-единственным словом заставляешь их заалеть, как зад бабуина. Вивиан затряслась от хохота, пришлось даже руку к груди приложить, чтобы унять участившееся дыхание. – Ну не счастье ли оказаться здесь, вдали от всех распрей? Как в юности… – В моей юности. О том, что творилось в мире во времена твоей юности, боюсь, исторических хроник не сохранилось. – Не заводи меня, – усмехнулась Вивиан. – Я уже почти забыла, как прекрасно не испрашивать разрешения Долгого совета на каждый чих и не спорить до хрипоты, чем это чревато для будущего Альциона. Соседний стул скрипнул под усевшимся Лотанну. – Пламя ада, у меня Альцион уже в печенках сидит. Слава Создателю, все повернутые на пророчестве академики сейчас по уши заняты Огуном, а Долгий совет знать не знает, какие беседы мы тут ведем. – Не знает и никогда не узнает. – Вивиан помолчала. – Удалось тебе присмотреться к городу во время полета? Написанное Лотанну заклинание позволяло (как именно, для Вивиан оставалось загадкой) «разглядеть» четвертичные мысли других чарословов. – Было три сущности в святилище, мысливших магическими текстами, но на таком расстоянии видно лишь контуры, – сообщил он с досадой. Вивиан потерла подбородок, пытаясь представить, каково оно – различать чужие мысли. Лотанну как-то дал ей попробовать, набросив на голову тонкую золотую сетку, и тогда, в этом измененном состоянии сознания – гибрид мозговой деятельности и чар – она поняла. Она видела, как формируются в голове Лотанну четвертичные мысли; видела, как они зреют и растут в процессе беседы, как они объединяются с ее собственными четвертичными мыслями, образуя что-то новое. |