Книга Чароплет, страница 49 – Блейк Чарлтон

– Не знаю. Он в курсе, что многие из них, сами того не подозревая, служат Тайфону.

Повисшая после признания тишина сменилась взволнованным перешептыванием на грубом языке. Потом кто-то чирикнул. Попугай? «Азура, Азура», – увещевал кто-то хрипло.

– Дейдре просила кое-что передать, – повысила голос Франческа.

– Как она? – спросил Никодимус, неожиданно смягчаясь.

Франческа напрягла зрение, пытаясь разглядеть собеседника, но ничего не увидела, кроме развалин и щебня.

– Утром была ранена во время нападения ликантропов, – ответила она бесстрастно, усилием воли скрывая дрожь. – Ее доставили в лечебницу, и она скончалась у меня на руках. А через несколько секунд ожила. Ее преследовало чудовище, вызывающее афазию. Я пыталась помочь ей сбежать, но не вышло. И в наказание она придумала мне самую страшную кару…

– Поручив найти меня, – подхватил Никодимус. – Понятно. Хуже меня наказания нет.

– Всегда полезно осознать свое место в этом мире.

– Неужели Дейдре не догадывалась, что оказывает нам медвежью услугу? Зачем она вас прислала?

– Тайфон, по ее словам, намерен нанести вам смертельную рану, когда схватит, и мне придется поддерживать в вас жизнь. Но Дейдре надеется его переиграть, отправив меня к вам с важным посланием. – Франческа помолчала. – Она передает, что драконов двое.

В ответ снова раздался лязгающий гвалт. На этот раз Франческе удалось различить несколько разных голосов – и в одном она узнала Никодимуса, довольно точно имитирующего резкие звуки.

– Дейдре говорит, – продолжила Франческа, – что ей иногда удается, выйдя из-под власти демона, просматривать его бумаги, в одной из которых я значусь как единственная, кто может уберечь вас от второго дракона.

Сообщение было встречено громогласным хохотом. Громче всех смеялся Никодимус.

– Сочиняйте дальше, магистра, у вас прекрасно получается. – Снова смех. – Но, честно говоря, пробовать себя в роли сказителя нужды нет: если вы не причините вреда моим ученикам, я вас не трону.

– Я не сочиняю! По утверждению Дейдре, треклятый демон опасается, что я могу воздействовать на второго дракона – будто мало мне других небылиц, – и якобы только я способна помешать ему поймать вас в какую-то ловушку.

– Ну, хорошо, магистра Драконоборка, – проговорил Никодимус со снисходительной усмешкой. – И кто же вы такая?

– Магистра Франческа де Вега, – отрекомендовалась она самым официальным тоном. – Занимаю должность клирика в лечебнице госпожи Кейлы, обучалась медицинскому языку в Порту Милость, а магнусу, нуминусу и общим языкам в Астрофеле.

– А еще?

– Вам мало, какограф?

– Вы ведь не только клирик?

– Что вы имеете в виду?

– Кто вы еще?

– Я не понимаю.

– Вы из Лорна?

– Из Остроземья, родилась в Паленых холмах у вердантской границы. И упаси вас всевышний передразнивать мой «старомодный» выговор.

Повисла тишина.

– Вы не имели чести знать лорнскую гувернантку по имени Эприл?

– Простите за откровенность, но что, ради пылающей, или остывшей, или чуть теплой преисподней, вы такое несете?

– Признавайтесь, кто вы! – прошипел Никодимус.

– Единственное, что могу ответить – здоровая на голову, в отличие от вас.

Снова молчание.

– Тогда расскажите мне об этом втором драконе.

– Мне нечего рассказать, как и Дейдре. Она всего лишь передала мне вычитанное в бумагах.

Очередная перепалка на грубом незнакомом языке. Похоже на ожесточенный спор. Потом заговорил кто-то другой, не Никодимус:

– Нико, подозревай ее в чем хочешь, но нам лучше уйти.

Старческий голос, надтреснутый.

– Вы правы, магистр, – ответил Никодимус и начал, судя по всему, отдавать приказы на чужом языке. Послышался тяжелый топот.

– Магистра, мы перебираемся в более безопасное место. Вздумаете нам мешать, я вас свяжу. Попробуете создать угрозу для моих учеников или магистра, и я тотчас проломлю вам череп. Понятно?

Франческа поверила – наверное потому, как безразлично он произнес «проломлю».

– Я целитель, – ответила она свысока. – Я клялась никогда не причинять намеренного вреда человеческой жизни.

– Мои ученики не люди, – фыркнул Никодимус.

Франческа хотела спросить, кто же они, поглоти их преисподняя, но тут сверху раздался скрип. В полуразрушенном куполе показался чей-то силуэт.

Она не сразу поняла, что это Сайрус, каким-то чудом забравшийся на крышу.

Рявкнула команда на незнакомом языке, брызнули врассыпную шаги.

– Скажите ему, чтобы спускался и не зажигал огня, – прошипел Никодимус Франческе в ухо.

Но Сайрус уже взмахнул чем-то зажатым в руке. Раздался всплеск.

– Сайрус! – крикнула Франческа. – Не надо…

Поздно. Из его рук взметнулся сноп искр – и на стене рядом с ним расцвел длинный лепесток пламени, озаряющий светом разрушенный храм.

– Проклятье… – пробормотала Франческа. Сайрус где-то раздобыл масло и огниво.

– Фран? – позвал он.

Под отблесками огня спеленавшие Франческу заклинания словно таяли. Вот, вызвав у нее невольный стон, пропал и цензурирующий обруч вокруг головы.

– Никодимус, подождите! – выпалила она. – Не делайте глупостей!

Она оглянулась в поисках бандита-чарослова, но отблески огня высвечивали только нагромождение балок, пепел и груды камня. За каменным крошевом вытянулись пляшущие темные тени.

Сайрус спрыгнул сквозь дыру в куполе. Из надувшейся пузырем за спиной мантии ударила вниз струя воздуха, тормозя падение, и Сайрус, едва коснувшись ногами земли, кинулся к успевшей выпутаться из заклинаний Франческе. Горящее на стене масло начало коптить, но лицо Сайруса еще различалось в полутьме – вуаль поднята, карие глаза широко распахнуты.

– Ты убрала удавку? – выпалил он, хватая Франческу за руку.

– Проклятье! Прости, что не сообщила. Но сейчас это не самая большая наша печаль. Я поговорила с Никодимусом, он…

– Если Никодимус желает общаться, – перебил Сайрус, – пусть повременит с цензурой и заклинаниями-оковами.

Он потянул Франческу к бреши в стене. Пламя догорало, пляшущие тени удлинялись.

– Сайрус, ты не понима…

Сайрус наступил на тень – и та вдруг, сгустившись, отрастила мускулистые руки, которые тут же обхватили его поперек груди и лба, а потом резко втащили в темноту и пропали вместе с ним.

Франческа с воплем отскочила от подбирающейся тени. Но огонь меркнул, и тени обступали со всех сторон. Франческа обернулась – кругом сплошная непроглядная темнота. Дыхание участилось, в руках закололо.