Онлайн книга «Чароплет»
|
Франческа подняла глаза на Сайруса. – Прости, что ушла. Он кивнул на чернила, которые уже складывались в новую фразу: «Пиши, ты тоже можешь». Франческа робко прикоснулась к чернилам. Вокруг пальца тут же собралась черная лужица. Франческа вывела букву «я» – мазки выходили толстые, некрасивые, однако стоило ей отнять палец, и каракули превратились в изящную летящую «я». Сайрус создал настоящий шедевр. «Я ходила переписываться с Никодимусом на нуминусе», – объяснила Франческа. «Он тебе помог?» Франческа закусила губу. «Он понимает, что со мной творится. Это сложно объяснить». «То есть я не пойму?» – Рука Сайруса дрогнула. «Я попытаюсь объяснить, но, наверное, не сейчас. Я чувствую… – Франческа оторвала палец от ткани, прислушиваясь к своим ощущениям. – Опустошение». «Прости, Фран. Чем я могу помочь?» «Пойми. Этого будет достаточно. И прости, что я ушла ночью разговаривать с Нико». Сайрус помедлил. «Ты ему доверяешь?» Пауза. «Он к тебе неровно дышит». «Не ревнуй, Сайрус. Я до него даже дотронуться не могу. Никто никогда не сможет. Бедняга. Честно, он всего лишь строил мне глазки, а я, каюсь, слегка переусердствовала с подначиванием. Я просто… – Пауза. – …Мне нужно было поговорить с кем-нибудь об увечье. – Еще пауза, дольше. – Теперь мне совестно». «Тебе нечего стыдиться. Я все понимаю. – Сайрус придвинулся ближе. – А сейчас как ты себя чувствуешь?» «Лучше. Уставшей. Я слегка… ошарашена этой внезапной глухотой». «Ты не глухая». Франческа посмотрела на него. Шутит? Не похоже, на лице нет и тени иронии. Опустив вуаль, Сайрус явил на свет узкую черную бородку и сжатые в упрямую полоску губы. Чернила под его пальцами ожили вновь. «Мы придумаем, как вернуть тебе слух». «Ты думаешь?» Сайрус кивнул, выдержав ее взгляд. «Если Никодимус может вернуть способность к чарописанию, значит, и слух можно вернуть». «А если не получится?» Сайрус взял ее за руку. После того, как Франческа всю ночь избегала соприкосновения с Никодимусом, теплая мозолистая ладонь почти обжигала. Второй рукой Сайрус провел по чернилам, и они заструились по шелку, выводя: «Мы найдем способ. Все будет хорошо». У Франчески словно ослаб тугой узел внутри: исчез и страх, и непонятное хмельное чувство, толкнувшее ее к Никодимусу. Вчерашние заигрывания показались теперь чем-то вроде пьяной выходки. Однако Никодимус не делал вид, будто ничего не случилось, всецело принимая ее увечье и вынуждая ее саму точно так же взглянуть фактам в лицо, пусть через боль и отчаяние. Сайрус же доказывал, что она не оглохла – или оглохла временно, – тем самым толкая ее назад к отрицанию, но и даря хоть какую-то надежду. Франческа опустила голову и ссутулилась. Плакать уже не хотелось, хотелось лечь и забыться вечным сном. Сайрус, наклонившись ближе, погладил ее по щеке. Франческа безвольно привалилась к нему. Он поцеловал ее в лоб, и она, обмякая, прильнула к его плечу. Она не знала, кому из них, Никодимусу или Сайрусу, поверить и точку зрения на свое увечье принять. Но когда Сайрус притянул ее к себе, его поцелуй словно придал ей сил. Тугой узел внутри лопнул окончательно. Слез не было. Слез больше не будет. Однако на душе теперь лежал тяжеленный камень, и Франческа, словно боясь, что он утянет ее ко дну, ухватилась за Сайруса, как утопающий за соломинку. Утонуть в этом глубоком отчаянии можно было в два счета. Никодимус и думать не думал, что способен заснуть на гигантском пропитанном чарами крыле, несущем его по небу. Но когда кто-то потряс его за плечо, он проснулся, моргая, в миле от земли, обтекаемый струями ветра. Под ним раскинулся незнакомый город. Такой же песчаник и красные черепичные крыши, как в Авиле, однако, в отличие от Авила, не стиснутые со всех сторон кольцом толстых крепостных стен. К защитным бастионам с проездными воротами лепились с наружной стороны небольшие посады, но даже без них город был больше Авила раза в два. Святилище с сияющим белоснежным куполом тоже превышало размерами авильское. То была обитель канониста Зайда, чья божественная сила обеспечивала приток талых вод с гор к западу от Круглой башни через сеть прорезавших город каналов к загородным полям. Над святилищем Зайда парила разноцветная стая воздушных змеев, на западе голубела гавань с белыми треугольниками парусов, окрест стелилось лоскутное одеяло пшеничных и гороховых полей. Таков был Дар, многовековая столица Западного Остроземья. Никодимуса вновь потрясли за плечо. Оглянувшись, он увидел перевернутое лицо Сайруса, висящего на мантии под корабельным крылом, словно в люльке. – Дар! – прокричал иерофант. – Обидно было бы пропускать такое зрелище. Никодимус кивнул. В начале перелета у них с Сайрусом завязалась беседа: оба стремились наладить худой мир после давешнего обмена ледяными репликами, и Никодимус почти перестал грызть себя за ночной тет-а-тет с Франческой. В основном разговор вертелся вокруг разных типов воздушных судов. Никодимус, очарованный могучими конструктами, расспрашивал о моделях, маневрах и великих сражениях. Но Сайрус, даже оседлав любимого конька, не собирался сокращать дистанцию больше необходимого. Никодимус тоже вздохнул с облегчением, когда Сайруса позвали дела. Теперь же Сайрус показывал на север. – Держим курс вон туда, на садовую башню. Отсюда, кстати, можно разглядеть Острую гору. Прищурившись, Никодимус действительно различил едва заметно синеющий на горизонте островерхий силуэт. А потом Сайрус развернулся и двинулся по крылу к Франческе. Изем разместил целительницу и Никодимуса на порядочном расстоянии друг от друга, не позволявшем обмениваться посланиями: из рук в руки не передашь, а переброшенное унесет ветром. Иначе, по словам капитана, не удалось бы сбалансировать сложенный узким клином корабль. У Никодимуса екнуло сердце, когда он увидел, как Сайрус берет Франческу за руку. Иерофант показал вниз, на землю. Франческа, кивнув, что-то ответила жестами. Он поцеловал ее ладонь. Она не отняла руку и не смотрела по сторонам, пока Сайрус не вернулся к обязанностям пилота. Никодимус, отвернувшись, впился взглядом в город. Может, Скиталец прав, и какография поможет ему в борьбе с Разобщением? Но заполучи он изумруд – хотя бы на час! – и ему будет дана возможность коснуться другого человека без боязни ему навредить. И если когда-нибудь этот светлый час настанет, этим человеком будет кто угодно, но не магистра де Вега. Несмотря на ночной визит – мысли о котором не отпускали Никодимуса до самого подъема в воздух, – она вела себя с Сайрусом по-прежнему, не приближая, но и не отталкивая. Еще час корабль летел вдоль берега на север, планируя над холмами, поросшими невысокой, едва за колено, травой, которая не оставляла ликантропам шанса подобраться к городу незамеченными. Секвойи так далеко к северу тоже не росли, вместо них на холмах зеленели раскидистые дубы, а на берегу кланялись соленому ветру тонкие пальмы. |