Книга Бродяга. Зита и Гита. Кинороманы, страница 26 – Владимир Яцкевич, Владимир Андреев

Основная масса пассажиров вышла из автобуса и стало гораздо свободнее.

Зита присела на свободное сиденье и стала пристально смотреть в окно. Где ей выходить, она не знала.

Автобус, перевалив небольшой мост, остановился у рынка.

Зита решила выйти именно здесь.

На рынке было людно, пестро и шумно. Здесь легко потеряться.

— Берите бобы, уважаемая, только что принесла, совсем свежие, — обратилась к Зите толстая зеленщица в рваном сари, неторопливо перекладывая овощи. В прорехах сари сверкало голое тело.

Рядом старик-зеленщик выкладывал пирамиду из баклажанов, которые все время рассыпались.

За лавчонкой с камышовой крышей возвышался большой магазин.

Зита зашла в магазин, чтобы немного успокоиться. Она разглядывала прилавки отсутствующим взглядом. Пробыв в магазине с полчаса, Зита почти машинально вышла из него и направилась вдоль узкой и пыльной улицы. В конце улицы, за перекрестком, возвышались многоэтажные здания.

Зита быстро зашагала мимо лавочек торговцев фруктами и овощами. Неожиданно перед ней, как из-под земли, вырос маленький, совершенно голый мальчишка.

— Госпожа, дайте одну монетку. Большая госпожа, только одну монетку, — протягивая грязную ручонку, канючил мальчишка.

Зита раскрыла сумочку и дала ему мелочь, сдачу, полученную в автобусе.

На ветхом крылечке одной из лавочек сидел мужчина в грубой красной рубахе и коротком дхоти. Его голова была обрита наголо, и только на макушке торчали длинные клочки волос. Он громко и самозабвенно пел:

— Не покидай меня, не оставляй!..

— Хорошо поешь, — сказала проходящая мимо торговка, — чем не потомок Тансена?

Зита читала о Тансене, прославленном средневековом музыканте и певце. Но сейчас она была, как во сне, и все, что она видела и слышала, казалось ей призрачным, нереальным, жалким.

На тротуаре широкой и чистой улицы, только что политой водой, было свободнее. Зита шла по краю тротуара. Вдруг, рядом с ней остановился какой-то легковой автомобиль. Из него вышел немолодой мужчина в белом пиджаке, среднего роста.

— Извините, госпожа, — обратился он к Зите, — как кратчайшим путем попасть к бухте Бэк-Бей?

— Простите, господин, но я не знаю, — ответила она.

Мужчина был в темных очках, и она не могла видеть выражения его глаз.

— А куда молодая пэри держит путь? — вежливо спросил он.

— Не знаю, — наивно и честно ответила Зита.

— Любопытно! Хотя в наше сумасшедшее время все бывает. Действительно, бывают минуты, когда не знаешь, куда идешь и что и зачем делаешь, — и мужчина снисходительно и понимающе улыбнулся.

— Хотите, — предложил он, — поехать к бухте Бэк-Бей? Там красиво, свежо. Вы можете покататься на катере или на речном трамвае. — Услышав слова «катер», «речной трамвай», Зита вздрогнула, это было то, что ей нужно. Она стояла и смотрела на мужчину, но видела его плохо. Ей было все равно.

Незнакомец, проявив настойчивость, осторожно взял девушку за локоть, открыл двери машины и помог Зите сесть на переднее сидение.

Мужчина, представившись, быстро выжал сцепление, дал газу, и машина с ходу взяла скорость.

Рашид, так назвался незнакомец, перестроился в средний ряд и уверенно повел машину на большой скорости.

Развернувшись на перекрестке, Рашид выехал на дорогу, ведущую в горы. Миновав побережье, дорога вела в глубь Махараштры.

Крутые повороты, изгибы, спуски и подъемы укачали Зиту, и она задремала. Она не понимала и не хотела понимать, куда она едет, куда ее везут. Чувство самосохранения покинуло ее.

Показались зеленые сады. Это был город Пуна, расположенный в нескольких километрах от Бомбея, окруженный горами, чистый и зеленый.

— Вы бывали в России? — спросил Рашид после долгого молчания.

— Что? — вздрогнув, спросила Зита, и с удивлением посмотрела на водителя.

— Я хотел узнать, приходилось ли вам бывать в России, в Европе или в Америке?

— Нет, я нигде не была, — коротко ответила Зита.

— Пуна — город маратхов. Здесь в пятнадцатом веке побывал русский купец Афанасий Никитин и написал об этих местах.

— Да-да, мы проходили это в школе.

Машина остановилась возле небольшой усадьбы.

— Мне надо переодеться, а потом я отвезу вас к бухте. Может, выпьете соку, юная госпожа? — спросил вежливо Рашид. — Давайте руку. Вот так, — и он, взяв девушку под руку, проводил ее в дом.

— Пожалуйста, сок и чай, и побыстрее, — распорядился он подбежавшему к нему слуге.

— Будет исполнено, господин.

— Садитесь, как вас…

— Зита.

— Садитесь, Зита, вот в это кресло. Здесь вам будет спокойнее.

Зита села в кресло, прикрыла глаза. Ей виделись какие-то сны.

Принесли сок и чай.

Она выпила немного соку. Через несколько минут ее сморил сон. Она уснула прямо в кресле.

Рашид быстро подхватил на руки усыпленную наркотиком девушку, отнес наверх и уложил ее гибкое тело на тахту; потом накрыл Зиту тонким цветастым покрывалом из китайского шелка, торопливо подошел к телефону и набрал номер.

— Алло, Юсуф?

— Да, — ответил голос Юсуфа в трубке.

— Кое-что есть!

— Прекрасно! Когда?

— Сегодня. Только что.

— Поздновато, но ничего. Сегодня один летит с товаром в Дели. Готовь на завтра.

— Буду стараться, — сказал Рашид и повесил трубку.

Бадринатх в прекрасном расположении духа брился в туалетной комнате. Густо намылив щеку, он провел по ней лезвием безопасной бритвы.

— Бадринатх! — раздался зычный голос Каушальи.

Вздрогнув, он порезал щеку; из пореза медленно проступала кровь. Бадринатх выругался и в сердцах отбросил бритву. Он смочил кусочек ваты одеколоном и приложил к ранке.

— А, вот ты где! — дыша, как паровой котел, ввалилась в комнату Каушалья. — Что ты все прячешься? Днем с огнем тебя не сыщешь! Она сбежала! — торжественно объявила Каушалья.

— Кто она? Кто сбежал? — в недоумении подняв на супругу округлившиеся глаза, спросил муж.

— Твоя прекрасная племянница, — отчеканила Каушалья.

Каушалья была в растерянности. Такого финала она и в мыслях не допускала. Все ее планы рухнули.

— И надо же, в тот день, когда Ранджит улетает в Дели! — простонала Каушалья. — Я ее вырастила, выкормила, и на тебе, получаю благодарность от твоей племянницы, — заныла она.

— Ты еще скажи, что она тебя разорила, — вставил Бадринатх. — А ты знаешь, отчего она сбежала? — возмущенно продолжал он.