Книга Пятое Правило Волшебника, или Дух огня, страница 37 – Терри Гудкайнд

— Министра культуры все любят и уважают. Я счастлив, что удостоился работать на такого человека, хотя я — ничтожество. То, что он предоставляет хакенцам работу, чтобы мы не голодали, — признак благородства его души.

Беата вдруг растерянно огляделась по сторонам, вытирая руки о подол. Несан подумал, что, возможно, сумеет теперь донести до нее свои чаяния.

— Я надеюсь когда-нибудь стать хорошим. Стать полезным обществу. Помогать людям.

Беата поощрительно кивнула. И этот кивок послужил толчком. Несан решительно вздернул подбородок.

— Я надеюсь однажды выплатить долг и заслужить фамилию, а потом поехать в Эйдиндрил, в замок Волшебника, и попросить волшебников назначить меня Искателем Истины и вручить мне Меч Истины, чтобы я вернулся сюда защищать андерцев и творить добро.

Беата моргнула. А потом расхохоталась.

— Ты даже не знаешь, где находится Эйдиндрил! — Между приступами хохота она могла лишь качать головой.

Он знал, где находится Эйдиндрил.

— Это на север, а потом на восток, — пробормотал Несан.

— Говорят, Меч Истины — волшебный. А магия — зловредная и грязная штука. Что ты понимаешь в магии?

— Ну... Ничего, наверное.

— Ты ничегошеньки не понимаешь в магии. И в мечах — тоже. Ты наверняка отрежешь им себе ногу! — Она взяла из повозки корзину с голубями и связку кур и, хихикая, направилась на кухню.

Несану захотелось умереть на месте. Он поведал ей свою самую сокровенную мечту, а она обсмеяла его. Голова его поникла. Она права. Он хакенец. И никогда не сможет доказать, что он чего-то стоит.

Несан не поднимал глаз и не произнес ни слова, пока они разгружали повозку. Он чувствовал себя последним дураком. И ежеминутно мысленно пинал себя. Лучше бы он оставил свои мечты при себе. Ему страшно хотелось взять свои слова обратно.

Прежде чем они сняли с повозки последний груз, Беата схватила его за руку и откашлялась, будто собиралась высказаться дальше. Несан по-прежнему не поднимал глаз, твердо решив выслушать все, что она намерена высказать по поводу его глупости.

— Извини меня, Несан. Это моя гнусная хакенская сущность вынудила меня быть жестокой. Я была не права, говоря тебе такие злые вещи.

— Ты правильно высмеяла меня, — покачал он головой.

— Послушай, Несан... У нас у всех есть несбыточные мечты. Это тоже часть нашей гнусной сущности. Мы должны научиться быть лучше, чем наши примитивные мечты.

Отбросив волосы со лба, он заглянул в ее серо-зеленые глаза.

— У тебя тоже есть мечты, Беата? Настоящие мечты? Что-то, чего бы тебе хотелось?

— Вроде твоей глупой мечты стать Искателем Истины?

Он кивнул. Девушка отвела взгляд.

— Думаю, это будет честно, и ты в свою очередь сможешь посмеяться надо мной.

— Я не стану смеяться, — прошептал Несан, но она по-прежнему смотрела на бегущие по синему небу облака и, казалось, не слышала его.

— Мне бы хотелось научиться читать. И девушка искоса глянула на него, желая убедиться, засмеется ли он.

Он не засмеялся.

— Я об этом тоже мечтал. — Несан оглянулся, нет ли кого поблизости. Ни души. Наклонившись, он вывел на устилавшей дно повозки грязи какие-то значки.

Любопытство Беаты пересилило неодобрение.

— Это буквы?

— Это слово. Я его выучил. Единственное, которое я умею читать. Я слышал, как на одном из пиров один человек сказал, что оно написано на рукояти Меча Истины. — Несан нарисовал черту под написанным в грязи словом. — Он вырезал его на куске масла. Чтобы показать одной женщине на пиру. Это слово «Истина». Он рассказал ей, что когда-то тот, кого назначали Искателем, был сильно уважаемым человеком и творил добро, но теперь Искатели — всего лишь обычные преступники в лучшем случае и головорезы — в худшем. Как их с Беатой предки.

— Как все хакенцы, — поправила она. — Как мы с тобой.

Несан не стал спорить, потому что знал: она права.

— Вот еще одна причина, по которой мне бы хотелось стать Искателем. Я бы восстановил доброе имя Искателей, каким оно было когда-то, чтобы люди снова поверили в истину. Мне бы хотелось показать всем, что хакенец тоже может служить людям честно и благородно. Это ведь послужит на благо, правда? Разве это не поможет уравновесить наши преступления?

Беата зябко потерла плечи, оглядываясь по сторонам.

— Мечты стать Искателем — детские и глупые. Научиться читать, — она многозначительно понизила голос, — преступление. Лучше тебе не пытаться научиться большему.

— Знаю, — вздохнул он. — Но разве тебе никогда...

— А магия — зло. И прикоснуться к волшебной вещи все равно что совершить преступление.

Она быстро оглянулась на кирпичный фасад за спиной и быстрым жестом стерла написанное слово. Несан открыл было рот, чтобы возразить, но она резко оборвала:

— Пора заканчивать дело.

И взглядом указала на верхние окна. Несан поднял глаза, и по спине у него пробежал холодок. Из окна за ними наблюдал сам министр культуры.

Несан схватил баранью тушу и пошел к кухонной двери. Беата шла следом с гусем в одной руке и мешком с воробьями в другой. Оба закончили разгрузку в молчании. Несан сожалел, что сказал так много, а она — так мало.

Когда они закончили, он собрался проводить ее до повозки под предлогом проверить, не забыли ли они чего, но мастер Драммонд поинтересовался этим сам, и Беата сообщила ему, что больше ничего не осталось. Шеф-повар ткнул Несана в грудь, велев дочистить котлы. Потирая грудь, Несан поплелся к бадьям с мыльной водой. Он оглянулся, чтобы увидеть, как Беата уходит, в надежде, что она посмотрит на него и он сможет хотя бы улыбнуться ей на прощание.

На кухне появился помощник министра Шанбора Далтон Кэмпбелл. Несан никогда не видел Далтона Кэмпбелла — не представлялось возможности, — но неплохо относился к нему, потому что тот вроде бы никому не причинял неприятностей. Во всяком случае, насколько было известно Несану.

Недавно назначенный на должность помощника министра, Далтон Кэмпбелл был андерцем довольно приятной наружности, с типично-андерским прямым носом, темноволосый и темноглазый, с волевым подбородком. Такие нравились женщинам, особенно хакенкам. Далтон Кэмпбелл выглядел весьма внушительно в своей темно-синей кожаной безрукавке, надетой поверх синего дублета. И то, и другое украшали красивые пуговицы.

На великолепном поясе тонкой работы висели отделанные серебром ножны.

Рукоять красивого меча обернута красно-коричневой кожей. Несану до смерти хотелось иметь возможность носить такое же чудесное оружие. Он был убежден, что девушки с ума сходят по мужчинам с мечами.