Книга Наследник Ярости, страница 61 – Елена Ляпота

— Но, — пробормотал Себрио, — они вроде…

— Не тебе судить! — рявкнул Ирвальд, — в темницу обоих.

Затем он схватил Тадеуша за шею, впившись когтями в толстые складки жира.

— Знай, торговец, если вздумаешь бежать, я сперва убью твою жену, а потом живьём сдеру с тебя шкуру и вывешу на распутье.

Больше некого было расспрашивать. Никто в замке не ведал ни сном, ни духом, куда бы могла податься Ярушка. Миклоша тоже не смогли найти. Всё говорило о том, что их обоих похитили. Вот только кто и зачем? Все бились над этой загадкой денно и нощно, не смыкая глаз.

Мальва то и дело мешала зелье, однако Ярушка по-прежнему была укрыта колдовством. Ирвальд не знал, что и думать, ведь во всём Межгорье вряд ли бы нашёлся смельчак, решившийся оскорбить владыку. Но что если она действительно вернулась в свой мир?

Не в силах бороться с сомнениями, Ирвальд опять вскочил на ядокрыла и перелетел через Горы.

Путь до Хорива занял несколько часов, в течение которых Ирвальда не покидали странные мысли. С каждой минутой он всё больше мрачнел, и когда, наконец, прибыл в город, сердце заполонила ледяная пустота.

На городской площади было полно народу. Ирвальд сделался невидимым и бродил среди людей, однако не услышал ничего путного. Сплошь пустые разговоры, байки и пьяная ругань. Тогда он направился к дому Любавы и неслышно проник внутрь.

Купчиха оказалась на сносях: круглый живот размером с пивную бочку, раздобревшие одутловатые щёки, почти скрывавшие крошечные поросячьи глазки. Русая коса изрядно поредела. Любава лежала на перьевых подушках, разбросанных по кровати, и недовольно кряхтела. Девки носились вокруг неё, как ошпаренные, то и дело получая оплеухи почём зря.

Ирвальд громко хлопнул дверью и запер её на засов. Затем подошёл к кровати, и принял свой обычный облик.

Любава выпучила глаза и зарылась в подушки. Крик ужаса застрял в горле. Купчиха беспомощно шевелила губами, не в силах произнести ни звука. На покрывале под ней образовалось большое мокрое пятно.

— Дитя, — только и смогла просипеть она.

— Тебе стоит поторопиться, — посоветовал Ирвальд, — отвечай, где твоя сестра?

— Сбежала.

— Куда?

— Мне почём знать? Я посадила её в темницу, а на следующее утро там было пусто. Кто-то сорвал решётку с окна и вытащил её.

— Давно это было?

— Давно. Ещё дитя не шевелилось.

— Что ещё знаешь?

— Ничего, — морщась от боли, сказала Любава, — с той поры я её не видела. Стало быть, она и от тебя сбежала?

— Что ты хочешь сказать?

Любава ехидно улыбнулась. Ирвальд рассверипел, сгрёб её за косу и больно потянул.

— Говори, не то голову оторву!

— Я не знаю ничего! Правду говорю! Боревод отвалил немало золота, чтобы я позволила увезти её.

— Куда?

— Не сказал. Я и не спрашивала. Он пообещал, что больше я её не увижу.

— Кто он такой — этот Боревод?

— Проходимец какой-то. Молва сказывает, будто он ездит по неизведанным краям, торгует диковинными вещами.

— Где его найти?

— Не знаю! А-а-а, — закричала Любава, — дитя!

— Может, подумаешь?

— Когда Ярина вдруг вернулась из тех краёв, Боревод исчез. Знаю только, что он очень испугался. Барвинку, сестру его, нашли повешенной в монастыре. А Боревод сгинул восвояси.

— Говори, что ещё знаешь! — велел Ирвальд, однако Любава, извиваясь в потугах, кричала и не слышала его. Тогда он положил руку на её живот, и купчиха тут же разрешилась, схватила на руки младенца и прижала к груди.

— Скажи, где найти твоего брата?

— В Залесье. Звать его Анджей Берестович. Только он тут не при чём. Он кроме бабских юбок вообще никуда свой нос не сует. А Ярина — она такая. Всю жизнь таскается по лесам, не ведая страху, да морочит мужикам головы.

Ирвальд промолчал. Сделавшись вновь невидимым, он сиганул в окно прямо на спину ядокрыла. В спину ему посыпались проклятия, столь злостные, что он дивился, как такое могло прийти в бабскую голову. Он поднял Юрея высоко над домом, усмехнулся и метнул в крышу поток голубого пламени. Из распахнутых окон повалил дым. Девки испуганно завопили, выскакивая на улицу.

Ирвальд же повернул скакуна в сторону Залесья и исчез в облаках.

Найти Анджея Берестовича оказалось просто. Каждая собака в городе знала его имя, и у всех оно вертелось на языках. Про Ярушку помалкивали, сестру же её, Любаву, костерили всласть. Ирвальд наслушался немало на рыночной площади, прежде чем нашёл дорогу к дому Берестовичей.

Боярин был в конюшне, по пояс голый, и раскладывал сено по стойлам. Слуг особо не было видно — пару дряхлых старцев чистили пол в конюшне, сгребая навоз. Ирвальд вспомнил, что жена называла себя бесприданницей, и понял, что дела у брата её с тех пор не наладились. Впрочем, то были не его заботы.

— Здравствуй, Анджей, — громко сказал Ирвальд.

Старцы громко охнули, побросали лопаты и бросились прочь из конюшни с прытью, которой позавидовал бы добрый молодец.

Хозяин тоже испугался, но изо всех сил старался не подать виду. Наскоро перекрестившись, он выставил вперед вилы и спросил:

— Чего надобно, Сатана?

— Где твоя сестра Ярина?

— Какое твоё чёртово дело?

— Хочешь на кол? — предложил Ирвальд.

— Сначала поймай!

Анджей запустил в него вилами и, кувыркнувшись через левое плечо, вмиг очутился у входа в конюшню, где висели ножны. Орудие проворно заиграло в его руках — видно было, что боярин не слабак в драках на мечах.

Тёмные волосы, повязанные золотой нитью на лбу, были такого же цвета, как у Ярушки. Длинные усы и густая борода, умело стриженная рукою мастера, красили его и без того миловидное лицо. Ирвальд скривился — у владык не росли бороды, о чём он иногда жалел. Борода могла скрыть глубокие морщины на лицах стареющих владык, сделав их не такими ужасными. Сейчас же бородатое лицо человечишки приводило его в ярость. Однако Анджей, похоже, сумел побороть страх, и глаза его заблестели.

— Поймай, Сатана.

— Уже!

Ирвальд громко хлопнул в ладоши, отчего Анджей вздрогнул и посмотрел на его лицо. Однако боярин был не дурак. Едва почувствовав, как на него накатывает морок, Анджей отпрыгнул в сторону и уставился на грудь владыки.

— Умно, — похвалил Ирвальд, — только знай, я владею мечом не просто лучше тебя. Лет на сто дольше. Вот и думай, стоит ли со мной тягаться.

— Тебе не взять меня живым, изверг!

— Я могу отсечь тебе руки или ноги. Мне всё равно они не нужны.