Книга Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари, страница 19 – Сергей Кузнецов

Фрагмент южного люнета Минерального кабинета

Согласно средневековым поверьям, саламандра обладала холодным телом, позволяющем ей находиться в огне, не сгорая, а также тушить любое пламя. В алхимии она, представляя собой дух огня как первоэлемента (так называемый «элементаль» огня), является одним из воплощений философского камня. Элементали находятся в равновесии посредством противоположностей: вода гасит огонь, огонь кипятит воду, земля сдерживает воздух, воздух раздувает землю. В таком случае рассмотренную композицию следует трактовать не столько как аллегорию огня, сколько шире — как представление алхимического процесса.

«Аллегория воздуха» в северном люнете представлена в виде опирающейся на лук спящей охотницы, один юный помощник пробуждает ее к действию, показывая подсадную птицу, другой путти придерживает собаку.

«Аллегория воды» в западном люнете держит в правой руке рыбу, которую ей, видимо, предоставил либо тот мальчик, что справа от нее держит удочку, либо веселая компания слева — та, что вытаскивает сеть из воды.

И, наконец, «аллегория земли» изображена в образе опирающейся на льва Кибелы — богини плодородия, покровительницы городов и замков. На голове у нее так называемая градская корона, в руке ключ. Путти не только слева и справа от фигуры демонстрируют фрукты, но и в малых люнетах под арками. Дополнительное размещение атрибутов музыки на парусах, да и сами минералы могут трактоваться как элементы культа Кибелы, позволяет сказать, что этот зал, посвященный Воронихиным Натуре (в противоположность последующему залу Искусств), можно называть храмом Кибелы.

Итак, в южном люнете Минерального кабинета над преградой на пути к Картинной галерее помещена «аллегория огня». В чаше можно заметить саламандру.

Минеральный кабинет после реставрации. Верхняя галерея предназначена для второстепенных образцов. В верхней части дальней стены, над шкафами, «аллегория Земли» с Кибелой в центре

Поскольку три прочие композиции не содержат алхимических элементалий (гномов, ундин и сильфов), то элементаль огня на южном люнете следует трактовать как стремление выделить именно его и указать на путь к алхимической лаборатории.

Принцип оформления Картинной галереи идентичен Минеральному кабинету и, вероятно, тот же скульптор сделал два барельефа и в ней. В центре барельефа, дальнего от вошедшего в зал, показана женская фигура — «аллегория живописи». Она держит в левой руке палитру, пальцем правой указывая на картину (зеркало), которое ей подносит путти. Справа — натурный класс: лишь один из мальчиков растирает краски, трое других рисуют скульптурный бюст. На полу атрибуты класса: слепки, палитры и кисти. Слева от Живописи творческий класс: сидя перед мольбертом один путти уже пишет, двое других изучают альбомы в поисках вдохновения.

Обернувшись назад, в сторону Минерального кабинета, зритель мог видеть другую композицию — «аллегорию скульптуры». С молотком в правой руке женская фигура опирается на бюст и делит композицию на две части. Справа двое мальчиков высекают из мрамора торс. Слева — в то время как одни формуют профиль, другие заняты работой над капителью колонны. И здесь получилась «мастерская Академии художеств».

Нельзя сказать, что в Картинной галерее графа Александра Сергеевича в равной степени были представлены живопись и скульптура. Скорее это был храм только живописи, в котором имелись лишь три важных произведения резца. Удлиненный в плане зал, состоящий из трех частей: центрального, перекрытого цилиндрическим сводом, со скульптурными аллегориями живописи и ваяния в люнетах и двух купольных помещений по бокам. Первоначально архитектор намеревался устроить большое окно на восточной стене. Однако свыше шести десятков картин самых выдающихся живописцев столетия, для размещения которых главным образом и построен третий корпус домового ансамбля, заняли всю плоскость. Довольно значительному числу полотен места все же не хватило.

«Аллегория скульптуры» показывала, что Картинная галерея задумывалась как класс Академии художеств

Следует знать, что по традиции эпохи для подобного зала важно было не только качество отдельного холста, но и полнота охвата всех школ, а также красивое расположение полотен на стене. Кстати, граф обладал несколькими шедеврами, среди них следует назвать портрет Николаса Рококса ван Дейка и «Отдых на пути в Египет» Пуссена.

Замечу, что не экспансия картин, а логика развития замысла Казанского собора стала главной причиной отмены окна, точнее — перенесения его в Физический кабинет, устроенный пятью годами позднее. Дело в том, что храм оказался дальше от красной линии (тротуара), чем предшествующая ему церковь Рождества Богородицы.

Именно в Картинной галерее происходит действие пьесы-поговорки «Утро любителя драгоценностей», написанной графом для Эрмитажного театра. В небольшом произведении автор дает отповедь профанам, досаждающим ему издевательством над делом его жизни. «Театр представляет комнату картинную. Живописный станок стоит подле дверей, в которые входят; другой напереди театра, и на всяком из них по картине. На столе вдали лежат книги, развернутые эстампы, некоторые редкости из натуральной истории и пр.». Такова экспозиция.

Достойный тщательного рассмотрения шедевр А. Воронихина, в данном случае демонстрирующего свой талант миниатюриста

Пьеса начинается ворчанием слуги, вытирающего пыль с любимой картины хозяина «Избиение младенцев», на которое граф отвечает: «Я почитаю вещью необходимой в составлении счастью, особливо для человека чувствительного, некоторое почтение к глупостям подобных себе». Далее, по ходу действия он разъясняет свое кредо: «Я люблю хорошие и редкие вещи во всех родах. Особливо чувствую всякий раз новое удовольствие читать в неизмеримой книге природы, которая при всяком шаге представляет мне зрелище, достойное занимать мое любопытство». В пьесах, как это часто случается и в жизни, слабостью графа стремятся воспользоваться некие проходимцы, желающие продать ему чучела птиц, но в финале пьесы мошенники с позором выдворяются.

Картина Солимены «Избиение младенцев», несмотря на свой ужасный сюжет, вероятно, входила в число любимых полотен Александра Сергеевича, ибо, как свидетельствует акварель Андрея Воронихина 1793 года, она висела над его креслом.

За скульптурой Амура Фальконе и за зеркальной дверью в 1791 году были отделаны близкие к кухне помещения Столовой и Буфетной, оставленные де Пилем и другими мемуаристами без внимания. Итак, внутри Строгоновского дома главной составляющей Кабинета графа Александра Сергеевича являлись «храм Натуры» и «храм Искусства». В масштабе города дом уравновешивался садом, про который будет рассказано в следующей главе. Рассказ о Кабинете будет продолжен далее.