Онлайн книга «Всегда говори «всегда» – 2»
– Надя! – Ольга привстала, почувствовав вдруг дикое раздражение и необходимость выплеснуть свое горе в крике. – Сергей не мог сменить номер, не сказав мне об этом! И потом… Он позвонил бы на домашний, Надя! Никогда в жизни она так не кричала – отчаянно, почти срываясь на визг. – Тихо, тихо… – Надя опустилась на колени, прижала ее к себе, чувствуя, как намокает платье от хлынувших градом Ольгиных слез. – Я когда пришла, ты ж без сознания лежала… – Надя тоже заплакала. Ей так хотелось поверить в то, что ее слова – правда. – Машка на улице играла, Мишка в детской был, а Нина Евгеньевна еще не пришла… Может, Сергей и звонил, Оль, вернее, точно звонил, только трубку никто не взял… Протянув руку, Надя схватила со стола мобильник. – А вот мы ему сейчас сами позвоним! – Нет! Если он не ответит… Но Надя уже отыскала в контактах Сергея и нажала вызов. «Абонент вне зоны действия сети», – сообщил вежливый женский голос, и Ольга взвыла от безысходности и растворившейся последней надежды. – Да живой он, живой! – запричитала Надежда, обнимая ее и ложась рядом с ней на ковер. – Сердцем чувствую, что живой! – Знаю, что живой, только самолет-то разбился, – рыдала Ольга. – Может, телевизор включить? – Нет! Там… список жертв… – Вот и увидим, что Сережи среди них нет. – Нет! Нет… пожалуйста, не надо… А когда ковер в гостиной уже промок от их слез, Ольгин мобильный вдруг зазвонил. – Это Сережа! – завопила Надежда, взглянув на дисплей. Ольга отшатнулась от протянутой трубки. Сейчас суровый голос какого-нибудь эмчеэсовца сообщит, что… – Оль, ты чего, телефон бы тоже разбился! – прочитала ее мысли Надежда и не смогла больше терпеть Ольгину нерешительность, сама ответила: – Слушаю! Нет, это не Оля, это Надя. А она тут рядом… плачет… Сереж, ну какой ты молодец, что опоздал! Гений просто! Оль, ты не представляешь, у него тоже телефон сел, он звонил с мобильника своего зама! И домой тоже звонил! Убедившись, что это не эмчеэсовец, Ольга выхватила у Нади телефон. Что ей говорил Барышев, она не слышала, да это было и неважно. Главное – он бы не мог говорить, если бы был в том самолете… – Оль! А я с ним на «ты»! – потрясла ее за руку Надя. – С кем? – Да с Серегой! Они захохотали, обнялись и, не удержавшись в неустойчивой позе, повалились на пол, где еще пять минут назад рыдали от горя. – Надь, я сразу поняла, ну не мог Сережа разбиться! – Ольга плакала и смеялась одновременно. – Понимаешь, с ним этот был… ну, самый-самый первый зам. А такие не разбиваются. Надя озабоченно посмотрела на Ольгу, словно решая, влить в нее еще одну порцию успокоительного или не стоит. – Понимаешь, у зама этого на мизинце кольцо с бриллиантом, а такие не разбиваются, ну, с кольцами-то! – Это да, – согласилась Надежда. – Научный факт… Володя притормозил недалеко от здания аэропорта. – Все, дальше нельзя, Ольга Михайловна. Она выскользнула из машины и побежала… Надя еле успела догнать ее. – Да не беги ты как сумасшедшая! Мало я тебя валерьянкой поила! Надо было снотворное дать! Самолет прибыл вовремя. Другой рейс, другой борт, хоть и тот же маршрут: Нижний Новгород – Москва. – Сережа! Она кинулась к нему раньше, чем увидела, – по напряжению в воздухе поняла: он рядом. Барышев сграбастал ее и зацеловал – родной, огромный, живой. – Ну, все, все! Успокойся! Все хорошо. – Он гладил ее по голове широкой ладонью, и его рука немного дрожала. – Все хорошо. – Сережа, Сережа, Сережа. – Ольга вцепилась в лацканы его пиджака и снова смеялась, и плакала, и трясла его, Барышева, чтобы убедиться, что это он, что он прилетел, и сграбастал ее, и гладит по голове, и держит ее лицо, и целует губы, глаза, нос, уши, волосы… Надя не смогла на это смотреть. Всхлипнула, отвернулась и украдкой вытерла слезы ярко-красным шарфом-палантином. Подошел Песков, протянул ей клетчатый свежий платок. Надежда и этим платком утерлась – слез на все хватило. – Спасибо. Песков с улыбкой смотрел на нее, будто ждал чего-то большего, чем «спасибо». – Прям чуть с ума не сошли, – сказала Надя, когда Ольга и Барышев перестали щупать друг друга и целоваться. – Не знаю, как ночь пережили… Поначалу вообще!.. Вспомнить страшно! Да и после, уж как Сергей Леонидыч позвонил… Я ей говорю, ну живой же, живой! А она все колотится! – Все хорошо, что хорошо кончается, – сказал Песков, и Ольга сразу простила ему все – и кольцо это дурацкое, и фальшь в глазах, и даже ночной кошмар. Пиджак у Сергея был мокрый от Ольгиных слез, и рубашка мокрая, даже галстук мокрый и, наверное, соленый. Сергей не выпускал ее из объятий, а она очень боялась от него оторваться – вдруг проснется? Вдруг окажется на мокром от слез ковре в гостиной и нужно, нужно будет включить телевизор и посмотреть списки погибших. Другими словами, узнать «подробности катастрофы»… – Ты не представляешь, Сережа, не представляешь, – жарко шептала она ему в подмышку. – Я думала, у меня сердце разорвется… В глазах почернело, ног не чувствую… А в голове только одно: «Ну вот и все! Ну вот и все!» – Оль, ну хватит реветь, – подергала ее за рукав Надежда. – Вроде все живы-здоровы, чего голосить-то? Ну хоть вы ей скажите, – обратилась она к Пескову. – А то я прям смотреть на это не могу. – Ольга Михайловна… – Голос у первого зама стал бархатный. Барышев, взяв жену за плечи, осторожно оторвал ее от своей подмышки, поцеловал в нос. – Оль, вот ты кому должна спасибо сказать. Игорю! Из-за него мы опоздали на самолет. Я даже наорал на него. – Я бы назвал это иначе, – усмехнулся Песков. – Он меня чуть не убил. – Сережа! – Ольга улыбнулась, представив, как он «убивает» Пескова. Наверное, Барышев просто ткнул пальцем в свои часы и чуть громче обычного сказал: «Игорь, мы же опаздываем!» А тот невозмутимо ответил: «Не паникуй! Успеем…» Господи, кого и как благодарить за то, что Песков такой невозмутимый и нерасторопный – всегда и везде немного опаздывает. Ольга взяла его за руку и пожала. – Спасибо. Спасибо вам, Игорь! – никогда еще слово «спасибо» она не произносила так горячо и проникновенно. Он накрыл ее руку своей – теплой, немного влажной и слишком мягкой для мужской руки, – слегка похлопал, небрежно и успокаивающе. – Если честно, Ольга Михайловна, этот подвиг мне дался без особого труда. Всего-навсего опоздал в гостиницу на пятнадцать минут! |