Онлайн книга «Всегда говори «всегда» – 2»
– Согласен. Тем более что мы уже перешли. Они выпили два стакана подряд – без глупостей. – Я рад, – признался Дима. – Я тоже. – Сергей посмотрел на него, и по его потеплевшему взгляду Дима понял, что в истории с ревностью поставлена точка. Начинается история дружбы семьями. Вот только бы Надьку найти! – Ого! – Барышев посмотрел на часы и встал. – Опаздываю! Надо быстро слетать в номер за вещами и… машина вот-вот подъедет. – Я тебя провожу. До машины, хочешь? – Валяй! – согласился Сергей. Стараясь сохранять равновесие, они вышли из бара. Сначала Зойке показалось, что в кустах кошка. Она вышла из гостиницы, прикурила, и в этот момент ветки сирени зашевелились. Зойка обернулась, но вместо кошки заметила сквозь ветки серое изможденное мужское лицо. На лбу испарина, глаза ввалились… «Наркоман», – равнодушно подумала она. Подошла Валентина, прикурила от ее папиросы и потянула Зою на остановку. – Погоди, – остановила та напарницу, во все глаза уставившись на «Мерседес», к которому подходил… Ольгин муж. Вернее, не так. К черному тонированному «Мерседесу» подходил единственный мужик, который поцеловал ей руку. Она так явственно вспомнила это ощущение, что рука зачесалась. Рядом с Барышевым шел красавчик-брюнет, а чуть позади, судя по габаритам, охранник. – На кого загляделась? – пихнула ее в бок Валя и засмеялась. – Это не про нас, нам бы что попроще! – Знакомого увидела. – Зойка все же почесала руку. – Надо же, какие мы знакомства имеем! Но Зоя, не дослушав, направилась к Барышеву, решив с ним во что бы то ни стало поздороваться. А то и Ольге привет передать… Она не успела сделать и двух шагов, как наперерез ей из кустов кинулся изможденный тип. В руках у него… – А-а! Сергей! – закричала Зойка, бросаясь к наркоману и пытаясь выбить у него пистолет. Грудь обожгло… дышать стало больно. Небо перевернулось и оказалось перед глазами. Там было хорошо – ни облачка… И только одинокая птица кричала, паря в бездонном пространстве… У нее были синие крылья, синий хвост и синяя голова. – Костику помоги… – попросила Зойка синюю птицу. И умерла. Грозовский хотел хлопнуть Барышева по плечу и попрощаться, как вдруг раздался пронзительный женский крик. И выстрел. Дима видел, как на асфальт упала какая-то женщина, и в доли секунды понял – отморозок с лицом наркомана сейчас выстрелит в Барышева. Грозовский толкнул Сергея, но недостаточно сильно – тот не упал, больно уж был здоров. Охранник кинулся к нему, но не успел. Наркоман выстрелил несколько раз – в Барышева, в охранника, в Диму… Пули шваркнули о стену гостиницы, и только одна попала в цель – на груди у Сергея расплывалось большое алое пятно. Барышев схватился за грудь, упал на колени, потом навзничь. Дима бросился на него всем телом, чтобы прикрыть от других пуль… Сзади орали, стреляли, рыдали. Кто-то кричал «убили!», кто-то «уйдет!», кто-то «Скорую!». – Слезь, зараза, – попросил Диму Барышев. – Больно. Дима сполз с него и, не зная, что делать, проверил у Сергея на шее пульс. Сердце билось, как молот, но через раз. С каждым его толчком алое пятно на груди становилось все больше. – Ты только Ольгу не пугай… – прошептал Барышев. – И детей… Обойдется. Пульс под пальцами дрогнул и замер… – Не умирай! – завопил Грозовский. – Не умирай, сволочь! Мы же на брудершафт так и не выпили!!! * * * В шесть утра позвонил Димка и сказал что-то такое, от чего Ольга решила, что еще не проснулась. – Повтори, Дим, – попросила она. – Ты только не волнуйся! С Сергеем все в порядке, только он находится в Кремлевской больнице. – …только он находится в Кремлевской больнице… – повторила Ольга. Она не помнила, как позвонила Барышеву-старшему в Новосибирск, как оделась, как выгнала машину из гаража, как с фантастической скоростью долетела до «кремлевки»… «С Сергеем все в порядке», – твердила она про себя, и только это помогло ей не потерять сознание, когда пожилой врач сообщил, что у Барышева тяжелое проникающее ранение грудной клетки, повреждены крупные сосуды у корня легкого, он потерял много крови, а кроме того, возможно развитие пневмонии. В общем, дело плохо, но организм здоровый и сильный, так что надежда есть… «Надежда есть», – твердила себе Ольга двое или трое суток, сидя возле Сергея в реанимации, хотя сидеть здесь было категорически нельзя, просто ей это никто так и не смог объяснить… С детьми сидели отец Сергея, прилетевший в Москву, и няня. Наконец его отключили от аппарата искусственной вентиляции легких, и Ольга перестала себе повторять, что надежда есть, потому что надежда превратилась в уверенность, несмотря на то что Сергей до сих пор не приходил в сознание. – Сереж, – держа его за руку, шептала Ольга, – если б что плохое случилось, я бы почувствовала… А ведь я спала как сурок, значит, все хорошо… Петька уже голову держит и ползать пытается, представляешь? Его скоро на лыжах надо будет учить ходить, так что ты дыши, дыши, подумаешь, легкое задето… И с одним легким живут, мы справимся, потому что, если не справились бы, я бы уже умерла… Потом был кризис, опять подключали аппарат, но Ольга уже ничего не боялась – если случилось бы что-то плохое, она бы уже умерла. Наконец Сергея из реанимации перевели в интенсивную терапию. В себя он не приходил, зато теперь его состояние врач оценивал не как «крайне тяжелое», а «стабильно тяжелое». Ольга вместе с Барышевым переселилась в интенсивную терапию, и опять ей никто не смог объяснить, что здесь находиться нельзя. – Вы бы хоть отдохнули немного, – проворчала недовольно медсестра, которая каждое утро ставила капельницы. – Давайте я вам в соседнем боксе постелю? – Нет, – твердо ответила Ольга. – Сколько можно не спать?! У вас у самой уже вид нездоровый. – Я сплю, сплю… Вот сюда голову кладу, – Ольга показала на тумбочку, – и сплю! – Сидя! – фыркнула медсестра. – Это не сон. Смотрите! Муж выздоровеет, а вы на его место уляжетесь. – Меня этот вариант устраивает… – Ну и глупо! Глупо! Под реанимацией три дня сидели, с места не сходили! Сейчас здесь вот уже вторые сутки!.. Медсестра вышла, в сердцах хлопнув дверью, а Ольга улыбнулась – раз на нее так сердятся, значит, уже не жалеют… Значит, все хорошо. |