Книга Время Березовского, страница 43 – Петр Авен

А: Ясно, что эти люди старались зарабатывать деньги. У тебя не было против этого предубеждения? Вместо того, чтобы заниматься историей искусств, ты приходишь работать в организацию, которая нацелена на то, чтобы зарабатывать деньги. Что не приветствовалось в Советском Союзе. У тебя не было внутреннего отторжения?

П: Если бы у меня была материальная возможность заниматься историей искусств, сеять вокруг себя разумное, доброе и вечное, я бы, конечно, туда не пошла. Я бы сидела там, где мне комфортно, передвигалась бы в этом пространстве.

А: Понятно. Но вот ты пришла туда. Березовский там был?

П: В первый день я дожидалась Бориса Абрамовича часов пять-шесть. Потом он прибыл, посмотрел на меня и предложил явиться на следующий день. Я явилась, и мы приступили к творческой деятельности.

А: Потом ты, я думаю, быстро привыкла к тому, что Березовского все ждут по пять часов. Ты сразу стала его помощницей или у тебя сначала были какие-то другие функции?

П: Надо сказать, если тебе это интересно, что сначала он меня не принял. То есть совсем.

А: Из-за излишней интеллигентности, я думаю.

П: Спасибо… Мне даже казалось, что он со мной разговаривает в 10 раз быстрее, чем со всеми остальными. Это при его-то речи. Не было возможности молвить лишнее слово.

А: А он какое первое впечатление на тебя произвел?

П: Впечатление энергии какой-то. Все крутилось, а с его появлением начинало крутиться еще быстрее.

А: Ты сразу начала работать с ним?

П: Я с ним работала, и был еще один секретарь. Там была масса умных, прекрасных людей, и мы обсуждали, что всю информацию необходимо каким-то образом привести в порядок, чтобы человеку было легче жить. Но он не давал.

А: Не давал готовить бумаги?

П: Вообще не желал слушать, полное отторжение. Меня хотели отправить в ссылку на второй этаж в какой-то департамент. А потом под Рождество Березовский уехал в длительную командировку в Европу. И наступила относительная тишина. Пока его не было, все шло тихо и педантично, день за днем.

А: Это какой год?

П: 1990-й. Была отвратительная, холодная зима.

А: Какое у тебя осталось впечатление о людях? Там же были очень интересные люди. Там был Лёня Богуславский, с которым мы до сих пор очень дружим. Там был Миша Денисов, Юлий Дубов…

П: Лёня Богуславский – это вообще прелесть. Денисов тогда еще не работал, он был другом. Был Михаил Гафт.

А: Тебе было трудно влиться в эту культуру? Там работали люди из Академии наук. Вообще это был мир советских интеллигентов, которые стали заниматься зарабатыванием денег. Березовский позже в личном пространстве позиционировался как академик, математик и так далее. Ты чувствовала себя там чужой?

П: Нет, не чувствовала.

А: Никаких бандитов не было, как я понимаю?

П: Они изредка забредали с какими-то дурацкими вопросами. Но очень мирно. Их всех в те времена волновала одна проблема.

А: Какая?

П: Они страдали от того, что у них ремни безопасности пищали, когда водитель не пристегнут. И они умоляли, чтобы им эту пытку отменить. Спрашивали, кто этот ужас придумал. Это не анекдот, это правда.

А: Ага, понятно. Это важная задача. Кто все это организовывал? Самат ^[58]?

П: Конечно, Самат – это человек, который все организовывал.

А: То есть пытался упорядочить? У тебя было ощущение большого бардака?

П: Бардака не было. Был стол, на котором, как говорил мой папа, “я храню документы в виде мусора”. Вот так было. Но все было упорядочено. Все работало как часы.

А: Это новая точка зрения. Но ладно. А чем вообще они занимались?

П: Боже мой, это же было так давно-давно… Была идея создать цивилизованную европеизированную часть российского рынка, которая будет обслуживать российские и иностранные автомобили. Первой из иностранных машин был Fiat Tipo. Милая такая, смешная машина, совершенно не пригодная для российских дорог.

А: Я на ней уехал в Австрию. Она стоила у Березовского, по-моему, то ли 11, то ли 13 тысяч рублей. Было непонятно, как они на этом зарабатывают, потому что это было недорого.

П: А потом ЛогоВАЗ становится официальным дилером Mercedes, Volvo. Строились станции, приезжали шведы. Потом Chrysler, General Motors.

А: Почему именно вы стали дилером? Просто Боря умел договариваться или их привлекала возможность каких-то связей с АвтоВАЗом?

П: Я не могу ответить на этот вопрос. Думаю, после “Мерседеса” была пройдена такая точка. Они увидели, что что-то строится цивилизованно.

А: Когда появилось ощущение всемогущества, больших связей, когда вокруг появились чиновники?

П: Никаких чиновников не было. Давай как-то уточним порядок событий: Самату пришла в голову мысль построить этот несчастный клуб на Новокузнецкой ^[59].

А: Это в каком году было?

П: Очень рано, как только образовался ЛогоВАЗ. Он хотел там сделать клуб, где будут собираться друзья, сигарная комната, то-сё. Это было абсолютно руинированное здание. Там была впервые проведена профессиональная частная реставрация. Спектральный анализ, искусствоведы…

А: Ты занималась этим как профессионал?

П: Меня подключали к административным вопросам. Я работала с итальянцами, которые занимались интерьером. И вот клуб был построен. В один из дней Самат меня нашел и говорит: “Борис Абрамович на Новокузнецкой. Иди и посмотри, что там делается”. Я приехала и поняла, что, видимо, это уже все. Он там и никуда не хочет оттуда выходить. Ему там все очень нравится: телефон этот древнейший, на шнуре. Один секретарь, мальчик. Насколько я помню, это 1993 год, лето. И вот все, о чем ты меня спрашиваешь, – чиновники и все прочее – это было там. Я осталась в старом здании.

А: Тем не менее, когда надо было что-то сделать, он все-таки звонил тебе, а не кому-то. Я помню, как мы году в 1994-м или 1995-м полетели в охотохозяйство. Вертолет не летал в темное время суток, мы опаздывали. Нужно было разрешение на поздний полет, и Боря стал звонить по начальникам, но это все делалось через тебя.

Скажи, у тебя возникало ощущение, что ты работаешь в организации, которая многое может? Может достать билеты в театр, может отправить за границу на лечение, может то, может это? Это же очень нетипичное для интеллигента ощущение. У советского интеллигента было чувство глубокой беззащитности. Ты по своей биографии из того мира, где руки опускались. А тут все совсем по-другому. Ты заметила это обрастание связями и сопутствующее внутреннее изменение?