Онлайн книга «Вселенский стриптиз»
|
– О-ох! – Ты вспомни, какие чудные вещи творились у вас с Диной Алексеевной: храп, когда никто не храпит, пропажа вещей, пожар, потоп. И все эти чудеса как пить дать связаны с верхней квартирой. Скажи, кто тот бритый парень, который вам открывал дверь? Куда он потом делся? А ведь вас специально выманили наверх, заткнув все отверстия в ванной, чтобы вы первыми обнаружили труп. Вас специально кто-то запер потом в квартире, чтобы вы не смогли выйти! – Найду эту Веру Петровну – убью, – заявил Левин. – И понимаешь, дружище, получаются две взаимоисключающие вещи – кто-то хочет свести вас с Диной, а кто-то посадить в тюрьму. Андрейкин размашисто нарисовал маркером на столе решетку. – М-может, шар потрем? – жалобно всхлипнул Левин. – Пусть врет, а вдруг правду скажет?.. – Клиент скорее мертв, – диагностировал маг. Поплевав на стол, он рукавом джемпера тщательно стер свои рисунки. – Поручик, сочту за честь довезти вас до дома! – Андрейкин встал и подал Левину руку. Тот с третьей попытки поднялся вместе с невероятным образом приклеившимся к его заду стулом. – Это лишнее. – Маг отодрал пластиковую конструкцию от брюк Левина и поставил на место. Придерживая друг друга, они вышли на улицу. Ветер освежил разгоряченные алкоголем лица. – Я вспомнил! – вдруг заорал Левин. – Я вспомнил! Верой Петровной звали акушерку в роддоме, которая принимала меня у мамы! Фамилию я, правда, не уточнял. – Не подходит, – покачал головой Андрейкин. – Акушерка никак не подходит. Сам подумай, где ты и где какой-то роддом… – Г-где?! – Молчать, поручик! Садись, я тебя довезу до твоей криминальной хаты. – Ты же пьяный! – отшатнулся Лев от вишневой «девятки». – Я?! Где?! – В… в… – Поручик, молчать! Выполнять приказания! – Маг затолкал Льва в машину и сел за руль. – Езжу я лучше, чем хожу, – вздохнул он. – У меня все светофоры прикормлены, обласканы и оттраханы… Дуська очнулась от мысли, что никак нельзя умереть. Ну никак нельзя, потому что программа не выполнена, а предназначение не отработано. Затылок болел, сердце колотилось как бешеное. Евдокия открыла глаза, но темнота не сменилась светом – в комнате не горел ни один светильник. Дуська ощупала шишку на голове и включила настольную лампу. Ее швырнули на кровать, не раздевая и не попытавшись приложить к больной голове компресс. Ее швырнули на роскошное ложе как беспородную собачонку: выживет – хорошо, не выживет – и бог с ней… Дуська судорожно нащупала на груди талисман-монетку. На месте! И расписка в лифчике тоже на месте! Кажется, никто не потрудился ее обыскать. – Алекс! – закричала она. Мерзкое эхо понеслось по просторам дома, но ответа не принесло. – Алекс! – Евдокия встала и с трудом, придерживаясь за стены, спустилась на первый этаж. На диване Алекса не было. Яркий экран телевизора демонстрировал заставку электронной игры. Дуська заревела от страха. Ее бросили, а Алекса убили из-за недостающих двухсот долларов – такой напрашивался вывод. – А-а-а-а! – завизжала она и бросилась вниз, в подвал, чтобы хоть одна живая душа была рядом – пусть сумасшедшая, пусть невменяемая, но живая. Дверь в подвал оказалась закрыта. Дуська начала колотить в нее руками и ногами, но с той стороны не раздавалось ни звука. При мысли, что ее бросили в этом доме одну, Евдокия громко завыла. – Чего вы орете? – раздраженно спросил глухой женский голос. Евдокия вздрогнула, обернулась и увидела коренастую жительницу Папуа Новая Гвинея. Оказывается, она умела говорить на чистейшем русском, оказывается, она была способна на эмоции. – Где Алекс?! – набросилась на нее Евдокия. – Не знаю такого, – надменно ответила туземка. – Где Томас?! – заорала Дуська, сжав кулаки. – Спит ваш Томас в спальне хозяйки, – усмехнулась служанка и, развернувшись, показала свою широкую, надменную спину. – Какой хозяйки? – Дуська побежала за ней. – Чьей хозяйки?! – Третий этаж, – сухо бросила через плечо служанка и исчезла за какой-то дверью. Евдокия помчалась на третий этаж. В той самой спальне, из которой был вход в роскошную гардеробную, Алекс кувыркался в кровати с грудастой девицей. Он не перестал кувыркаться, даже когда Евдокия открыла дверь и замерла на пороге. Девица показушно стонала, Алекс показушно держал темп. Но Дуську поразило не это. Над кроватью висела огромная картина в позолоченной раме, выполненная в манере сюрреализма. Линии были размыты, нечетки, краски взахлест перебивали друг друга, смешиваясь в вакханалию цвета, а сюжет терялся в этих художественных изысках. Дуська сто раз видела эту картину, но только сейчас вдруг поняла – на холсте изображена обнаженная женщина с длинными белыми волосами, стоящая на раскрытой ракушке, и эта женщина как две капли воды похожа на Инну Покровскую. Наверное, нужно было встряхнуть мозги, чтобы в сумбуре красок и линий увидеть это. «В спальне хозяйки…» – вспомнила она слова смуглой служанки. Здесь была какая-то дикая, страшная тайна – в этом богатом доме, в этом портрете, в пленнике, запертом под землей, в Алексе, с которого бандиты взяли огромные деньги. В этом была такая страшная тайна и такая угроза для Дуськиной драгоценной жизни, программа которой не выполнена, а предназначение не отработано, что она сорвалась с места и побежала куда глаза глядят. Лестница, коридоры и снова лестница… Она слышала, что Алекс бежит за ней: «Стой, рыжая!» – орал он. Она слышала визг и хохот продажной девки, но механизм самосохранения и самоспасения запустился в Дуське с такой разрушительной силой, что она уже не могла воспользоваться здравым смыслом. На первом этаже, возле кухни, была кладовочка. За тяжелой дубовой дверью хранились мука, консервы, масло и крупы. А изнутри – Дуська видела это, знала! – изнутри на двери неизвестно зачем была приделана тяжелая мощная щеколда. Евдокия залетела в кладовку и заперлась на щеколду. – Открой! – заколотил Алекс в дверь. Где-то далеко хохотала грудастая шлюха. – Открой, рыжая! Ты что, на меня обиделась? Да я пачками этих девок имею, мне тебя одной не хватает! Открой! Дура! – Я боюсь тебя, – прошептала Дуська, садясь на корточки и обхватив себя руками за плечи. – Я боюсь тебя! – заорала она и, схватив с полки консервную банку, швырнула ее в дверь. |