Онлайн книга «Моя шоколадная беби»
|
– Кать, я заработаю и отдам! – Нет! – Катерина топнула ногой. – А вдруг ты на наркотики тратишь? – Какие наркотики, Кать! Я что, похож на глюколова? – Майкл вытаращил в праведном гневе глаза, закатал рукава и повертел у неё перед носом худыми мальчишескими руками с голубыми прожилками чистых вен. – Дай сорок рублей! – Нет! – Я тебе завтра вечером отдам! – Нет! – Ну, тогда я не отдам тебе завтра вечером сорок рублей! Катерина захохотала, достала кошелёк и протянула Майклу полтинник. Роберт Иванович тоже заулыбался, вытащил из кармана мятые десятки и сунул их Майклу. – Держи, парень! И мне отдашь, чтоб не обидно было. Дорога летела навстречу, и не было в жизни ничего лучше на скорости поглощаемых километров. Роберт водил уверенно и легко – без юношеского выпендрёжа, но и без излишней возрастной осторожности. Катерина разулась и вывесила ноги в окно. «Для обдува», – объяснила она. Встречные машины приветственно сигналили, выражая восторг шоколадным лодыжкам и розовым пяткам. – А как называется райское место, где мы будем сливаться с природой? – спросила она после двух часов беспрерывной езды. – Волынчиково, – ответил Роберт, смеясь. – Эй, что-то не так?! Он увидел, как лицо Катерины превратилось в застывшую экзотическую маску. – Что-то не так? Всё не так. Всё к чёрту. Отдых безнадёжно испорчен. Душу будут терзать гнусные воспоминания, и никакие амбарные замки не спасут. Какая же дура она, что не сразу спросила, в какой деревне находится дом. Но Роберт в этом не виноват, и нельзя его делать заложником своего испорченного настроения. – Всё отлично, Роберт Иванович! – Катерина втянула ноги в салон и втиснула их в босоножки. – Кажется, дождь собирается. – Абсолютно чистое небо! – отрапортовал Роберт, и тише добавил: – Это у тебя на душе кошки скребут. Чуткий, нежный, и понимающий. Катерина натянула улыбку. – Всё нормально, Роберт Иванович! Полный вперёд! – Полный! – Он вжал педаль газа в пол, и они понеслись, рискуя взлететь. Дом оказался домищем, а с прилагавшейся к нему территорией тянул на усадьбу. Черепичная крыша, бревенчатые стены, ситцевые занавески на окнах, цветные половички, и печка – чудо, а не печка, белёная, с полатями, с поддувалом, чугунными заслонками и дверцей. А ещё там была кровать с сеткой и шариками на спинке. Только в старых деревенских домах ещё остались такие кровати с блестящими металлическими шариками. Катерина в детдоме всегда их свинчивала и прятала под подушкой, в надежде заиметь свои личные игрушки. Но воспитатель шарики находила, называла Катерину воровкой и лишала её сладкого на три дня. Катерина шарики опять свинчивала, опять прятала, и опять не пила компот, который и сладким-то никогда не был. Она плюхнулась на кровать, застеленную простеньким покрывалом, и покачалась на сетке, как в детстве. – Тебе нравится? – спросил Роберт, разгружая на столе сумку с продуктами. Катерина выглянула в окно. Палисадник зарос черёмухой, а между двойными оконными рамами, которые так и не убрали с зимы, лежала вата, на ней – яркие гроздья красной рябины. – Рай для миллионера, – вздохнула Катя. – И петухи по утрам? – Много петухов! – Кто же за всем этим смотрит? – Парамоновна, соседка. Я приплачиваю ей за пригляд, да за уборку дома. – Пойду, познакомлюсь с удобствами. Трава в огороде, несмотря на июнь, возвышалась в рост, и Катерина с трудом отыскала деревянную уборную. Крючка на трухлявой двери не оказалось, пришлось придерживать её рукой. Рай для миллионера! Она выбралась наружу, обжигая ноги крапивой, и огляделась. Где находится красавец-дом Роберта Ивановича относительно избушки-развалюшки Сытова, Катерина понятия не имела. Когда они на внушительном «Рейнджере» проезжали по пыльным деревенским улицам, Катя её так и не увидела. Да может, и деревня не та? Не очень-то она хорошо помнит название той деревушки, где померла бабка у Сытова. Так… что-то похожее. Метрах в десяти от себя Катерина увидела вдруг огромный красный мак. Она удивилась его неестественным размерам, и только когда мак зашевелился, поняла, что это безумной расцветки ткань, которая обтягивает умопомрачительных размеров зад. Какая-то баба, в традиционной позе огородника что-то быстро рвала и резво метала себе в подол. – На чужом огороде и крапива слаще? – громко крикнула Катерина. Баба вздрогнула, как вулкан перед извержением, и обернулась. Звук, который она издала, вспугнул всех окрестных птиц. Из подола, выпавшего из рук, градом посыпались красные ягоды. Катерине стало обидно до слёз. Конечно, она понимала, что увидеть в запущенном соседском огороде на фоне полуразвалившегося сортира, негритянку в трусах и лифчике – большое потрясение. Но всё же она не чёрт с рогами, чтобы при виде неё так орать! Не выдержав, она показала бабе язык. Баба внезапно заглохла, захлопнув рот. – Я вас узнала, – вдруг сказала она. – Да ну? – удивилась Катерина. – Вы Селена Конго. – Баба вытерла красные, натруженные руки о цветастый подол. – Ну… – Вас Роберт Иванович привёз, – баба страдала такой быстрой речью, что Катерина не только не могла слово вставить, но и с трудом успевала понять, что она говорит. – Я знала, знала, что наш Роберт себе необыкновенную женщину найдёт, знаменитую женщину, замечательную, нестандартную женщину… – Но… – … а Нюрка-то, Нюрка-чумичка, всем трендит, что не женится он никогда, будет по Ирине своей сохнуть, а Роберт-то, Роберт-то, знаменитость такую привёз, ой, да вся деревня на ушах ходить будет, ой, да в жизни-то вы какая красотка, оказывается ящик-то старит, толстит, и добавляет стервозности, так бабам и передам, а Нюрка-то, Нюрка-чумичка, и не поверит, что, Селеночка, вы в огороде… – Послушайте... – …стоите тут в одних трусиках, а я-то дура, заорала как оглашенная, тут клубника ранняя дикарём растёт, всё равно её никто не рвёт, так чего добру пропадать, а крапива, Селеночка, тут и правда, сладкая… – Катя, – ради спортивного интереса попробовала Катерина вставить слово. – …а ящик-то не только старит, толстит, но и имена меняет, я знаю, автограф называется… – Псевдоним. – …ой, да, точно, а бабы-то, бабы не поверят, что вы тут в огороде, в трусиках, ой, а как же вы подъехали, что я и не заметила, ведь я за домом-то столько лет приглядываю… Катерина вдруг поняла, что выход из этого кошмара один – удрать. Она развернулась и, подгоняемая свирепой крапивой со спринтерской скоростью помчалась к дому. |