Онлайн книга «Моя шоколадная беби»
|
– Швы! – почему-то вспомнила вдруг Катерина, будто была старой мамочкой непутёвого сына и в любых обстоятельствах заботилась только о здоровье любимого чада. – Чёрт с ними, со швами! – закричал Матвей, продолжая мерить шагами просторную спальню. – Такой шанс выдаётся раз в жизни. Я рыл землю руками. Она была паршивая, эта земля: твёрдая, глинистая, липкая, и почему-то очень вонючая. Первым я нашёл череп. – Что?.. – Череп с дыркой во лбу. – Он остановился как вкопанный, выхватил из сверкающей кучи какое-то сложное, трёхрядное ожерелье и нацепил его на себя, щёлкнув на шее замочком. Катерина подумала вдруг, что шея у такого «героя» могла бы быть и помощнее. Но впрочем – ничего, вполне подходящая шея. – Такие дырки оставляют пули и только пули, – продолжил он. – Потом были остальные кости – много косточек, весь скелет, целенький, хоть сейчас в кабинет анатомии! А на груди у него металлический ящик. – Ларчик, – поправила Катерина. – Замок на ящике был ерундовый, я сбил его камнем, открыл, там кожаный мешочек… Кэт, я пожалел того парня, как его – Сытов? Он оказался дурак. Я закопал скелет, вернул на место бочку, перебрал эти цацки, нашёл брошку-ящерицу и вспомнил твоё кольцо. Потом пришла ты с едой, и я потихоньку содрал с тебя кольцо, чтобы сравнить. Видишь, я не ошибся, эти ящерки – сёстры. И кто-то получил за них пулю в лоб. Очень мутная эта история, очень странная эта избушка и очень непростая эта баба Шура. – Плевать, – решила вдруг всё для себя Катерина. – Мне на всё это наплевать. Хочешь, забирай себе всё и проваливай. Я никому ничего не скажу, заберу себе только кольцо. – У тебя с мозгами беда. Как тебе может быть наплевать, если ты собираешься жить с человеком, у которого, скорее всего, рыльце в пуху и руки в крови? Откуда у него это кольцо? – Роберт богатый человек. Мало ли что там когда-то случилось! Наверное, его обокрали, и у него осталось только это кольцо. – Не думаю, что всё так просто. – Какая тебе разница? Тебе ли искать истину и рассуждать у кого руки в пуху, а у кого рыло в крови! – Наоборот, – буркнул помрачневший Матвей. – Наоборот, – кивнула Катя. – Сути это не меняет. А суть в том, что сам ты – человек, портрет которого висит на каждом углу с надписью «Особо опасен». Я не понимаю, зачем ты пришёл сюда, зачем мне всё рассказал, да ещё пытаешься вывести кого-то на чистую воду. Подумаешь, череп с дыркой! Да я сама из-за этих сокровищ словила пулю в живот и чуть не отправилась на тот свет. Забирай всё и проваливай… Он посмотрел на неё очень странно – будто не видел, подошёл к велотренажёру, залез на него и с натугой подналёг на педали. Он так и забыл сфокусировать взгляд, и зрелище получилось нелепым: бледный, патлатый тип в лейтенантских погонах, с бриллиантовым ожерельем на шее, занимается физкультурой, устремив бессмысленный взгляд в пространство. – Швы! – снова пискнула Катерина, будто больше всего на свете ей было дело до его швов. – Значит, ты говоришь, тебе на всё плевать! – крикнул он весело, наращивая темп вращения педалей. – И на меня и на сокровища? – Уходи. – А вдруг твой Роберт – убийца? – Уходи. – А вдруг баба Шура – мокрушница? – Уходи. – А вдруг… – Проваливай! – Ну, нет! – Он спрыгнул с тренажёра, подошёл к ней, схватил за плечи и потряс, как трясут неразумного человека, пытаясь вразумить его. – Не для того нас сводила судьба, чтобы ты капризной рукой рисовала свои сюжеты! – Судьба?! Капризной рукой?! Рисовала сюжеты?! Ого, сколько пафоса и как образно! А я думала, ты одноклеточный! – Да, я одноклеточный, – он повалил её на кровать, на синий атлас, на россыпь невиданных драгоценностей, и Катерина почему-то не сделала ни малейшего усилия, чтобы оттолкнуть его от себя. Сон как рукой сняло. Чёрт знает, сколько привлекательности в этих «плохих парнях». Чёрт знает, куда девается здравый смысл. От него почему-то пахло хвоей и радостью, хотя должно было пахнуть грязным телом и неприятностями. Он стащил с неё платье, она расстегнула на нём милицейский китель. Во внутреннем кармане обнаружился пистолет, и это показалось Катерине очень забавным… – В постели с врагом, – простонала Катя, когда всё закончилось. – Я не враг, – прошептал Матвей и накинул на неё какие-то бусы, кажется, это был белый жемчуг. – Я не враг, и мы фантастически богаты! – Мы – Матвей Матушкин? – Мы – это ты и я. У нас обоих вспороты животы, у нас у обоих есть тайна, и нас намертво связывают эти бриллианты. К чёрту твоего Роберта! Давай уедем на твою историческую родину! – Представляешь, я понятия не имею, где она! – А мы придумаем. Главное, чтобы там были огромные пальмы, синий океан, безоблачное небо, бунгало на двоих и… – Главное, чтобы там не было твоих портретов с надписью «Особо опасен». Он расхохотался и нацепил на неё немыслимые серёжки, от тяжести которых заболели уши. А потом диадему – сверкающую, как настоящая корона. – Значит, ты согласна. – Он не спрашивал, он утверждал. – Нет. Он не услышал. – Из всего этого мы продадим самую малость, только чтобы хватило на мои документы, дорогу и дом на берегу океана. Остальное – твоё. Ты будешь ходить в маленькой юбочке из пальмовых листьев и в бриллиантах. Я дарю их тебе. – Нет. – Мы будем лопать кокосы, удить рыбу, любить друг друга, дразнить судьбу, выбираясь на яхте в шторм, а ещё ты будешь ревновать меня к местным туземкам, таким же тёмненьким, гладеньким, стройненьким, в юбочках из пальмовых листьев. – Нет. – Ты не представляешь, как «да»! Он нацепил ей на шею ещё что-то тяжёлое, блестящее и холодное, будто сделанное изо льда. – Нет. – Катерина перевернулась на живот, нащупала между подушек прохладную сталь пистолета и подумала вдруг, что Алексей, их штатный фотограф, полжизни отдал бы за такой кадр. Она – темнокожая, голая, по-африкански буйно-кудрявая, усыпанная бриллиантами и жемчугом. Он – ослепительно белый, с порочным красивым лицом, с повязкой чуть ниже талии, а между ними – оружие. ТТ, наверное, или Макаров. Жизнь – самый умелый постановщик кадров, самый непредсказуемый режиссёр… – Нет, – засыпая, пробормотала Катя. Последнее, что она видела – его смеющийся серый глаз. – Нужно говорить «да», – одними губами сказал Матвей, но Катерина его уже не услышала. Ей приснился Сытов. Он трепал её по затылку, хмурился, и сердито говорил «Дрянь». Катерина пыталась уклониться от его руки, но не могла, и рука с затылка переместилась на её горло. «Дрянь!» Он стал срывать с неё диадему, серёжки, бусы, ожерелье изо льда… «Дрянь! Это мои бриллианты!» – закричал Сытов, но это был уже не Сытов, а Роберт Иванович, он шарил по её телу, искал ниточку на животе, чтобы потянуть за неё, чтобы шов разошёлся, и чтобы Катино нутро стало доступно его рукам. «Дрянь, ты не смеешь ревновать его к темнокожим туземкам!» – крикнул Роберт Иванович. Но это был уже не Роберт Иванович, а скелет с дыркой во лбу, и не скелет, а ящерица, которая дико вращала глазами и искала, что бы схватить своей пастью, потому что свой камень она потеряла. |