Книга Моя шоколадная беби, страница 50 – Ольга Степнова

Он увидит её и встанет на колени. Какой бы она не стала, она его простит.

В подъезде, у прозрачной будки, крутился белобрысый паренёк. Сытов прошёл к лифту и дрожащим пальцем ткнул в кнопку вызова.

– Дядь, вход десять рублей, – сказал пацан и выжидательно уставился на Сытова. Сытов нашарил в кармане мелочь. Платным входом сейчас мало кого удивишь. Получив монету, пацан испарился, будто его и не было. Вместо него у будки возникла толстенная бабища с лицом, обезображенным пирсингом.

– К кому? – строго спросила она, цепкими глазами рассматривая Сытова.

– К Катерине Ивановне, в сто шестнадцатую. Я заплатил, – на всякий случай пояснил Сытов.

– Сколько? – оживилась бабища.

– Десять рублей, – признался Сытов.

– Ну и дурак, – ухмыльнулась баба, протискиваясь в тесную прозрачную кабинку. – У нас вход бесплатный. Эх, да кабы я, да с каждого входящего, да по десять рублей! – Она мечтательно закатила глаза. – А Катерина Ивановна спать рано ложится, ты ноги зря не топчи.

Сердце у Сытова дало сбой. Значит, Март не ошибся, значит, дал правильный адрес. Лифт всё не приходил, дрожь в коленках усилилась, ладони вспотели, лоб покрылся испариной. «Ничего, – сказал себе Сытов, – я должен через это пройти. Я расскажу ей всё и предложу свою помощь. В конце концов, я намекну ей, что Март костьми ляжет за один её нежный взгляд и что она может вить из него верёвки».

– Скажите, – обратился он к лифтёрше, – а Катерина Ивановна замужем?

– Катька-то? А ты что, свататься? Так ты зря ноги-то не топчи, она чернявых предпочитает и молодых.

– Значит, не замужем. – Сытов ещё раз ткнул в кнопку вызова.

– Я этого не говорила! – захохотала бабища и вдруг подалась вся вперёд.

В подъезд вошла рыжая тётка с огромным бланшем на переносице.

– Шалава! – завопила только что дружелюбная лифтёрша.

– От шалавы слышу, – не зло огрызнулась тётка и пошла по лестнице на второй этаж. Лифтёрша вдруг выскочила из своей будки, в два прыжка нагнала рыжую, вцепилась ей в кудри и потащила вниз, тыкая носом в ступеньки.

– Вот тебе Найоб, Найоб, и ещё раз Найоб! – приговаривала она.

Рыжая молча клевала носом, почти не сопротивляясь.

Сытов растерялся.

– Дамы! Дамы! – пробормотал он и попытался оторвать толстую бабу от рыжей. Рыжая укусила его за палец, а толстая двинула по затылку. Сытов отпрыгнул обратно к лифту и судорожно начал тыкать плоскую кнопку.

– Лифт! – зачем-то позвал он громко.

Тётки возились и пыхтели в стороне. Рыжая вывернулась, постаралась удрать, но толстая поставила ей подножку. Рыжая упала на четвереньки.

– Да забирай ты себе этого Найоба! – громко закричала она. – Он в больнице себе педиатра нашёл!

– Ко-го?! – замерла толстая баба.

– Врачицу детскую, – рыжая уселась на ступеньки и заплакала, тихонько подвывая. – Дли-инная, но-осатая, в ушах слушалка торчи-ит! – навзрыд протянула она.

– Лифт работает? – громко спросил Сытов.

– Найоб он и есть Найоб, – выдохнула толстая, уселась рядом с рыжей на ступеньки и схватилась за голову: – Что же это делается-то?!

– Лифт работает? – заорал Сытов.

– С утра работал, – отмахнулась та, которая с пирсингом.

– А у меня от него ребенок будет! – взвыла рыжая.

– Ты ж бесплодная!

– Плодная!

– Знаешь, Зойка, а ведь и у меня от него ребенок будет!!!

– Найоб – это имя или действие? – попытался пошутить Сытов, направляясь к лестнице.

– А как ты думаешь?!! – в один голос заорали бабы, отклонившись в разные стороны и давая ему пройти.

У нужной квартиры он и правда упал на колени. Позвонил и упал – шутка ли, при его комплекции и никудышной физической подготовке, пешком подняться на шестнадцатый этаж. Наверное, он упал от бессилия, впрочем, так полагалось и по сюжету. Это здорово, что он измучен, хорошо, что не может стоять. Сытов услышал, как гремит цепочка, открывается дверь, и в покаянном рывке свесил голову вниз, уставившись в пол.

– Это я, – сказал он, рассматривая чьи-то бордовые ногти. – Это я, беби! Прости меня, Кэт. – Тут он понял, что ноги белые, слишком белые. Сытов поднял глаза вверх. На него насмешливо смотрела смазливая блондинка лет тридцати.

– Мне бы Катю, – сказал, задыхаясь, Сытов, тяжело поднялся с колен и тщательно отряхнул брюки.

– А что, лифт опять не работает? – поинтересовалась блондинка знакомым ненатурально-сладким голосом.

– Мне бы Катю, – повторил Сытов.

– А мне бы домик в Калифорнии и счёт в швейцарском банке, – парировала блондинка. Сытов посмотрел ей прямо в глаза, она взгляда не отвела, уставилась на него колюче и жёстко.

– Кэт! – крикнул Сытов и попытался отодвинуть размалёванную дуру. Кто это – подружка? Прислуга? – Кэт!!! – заорал он. Девица оказалась неожиданно сильной. Она не только не отодвинулась, но перехватила руку Сытова железной рукой.

– Сытов? – спросила она вдруг совсем другим голосом – не жеманным, не сладким, не добрым, и совсем не женским.

– Откуда ты знаешь? – задохнулся от неожиданности Сытов.

– Да кто же этого не знает? – ухмыльнулась стерва и с размаху ударила Сытова в глаз. – Это тебе за беби! – тихо сказала она. Сытов не ожидал нападения, покачнулся, упал, и тут же получил удар ногой под рёбра. – А это тебе за Кэт! – прокомментировала накрашенная сука и брезгливо вытерла руку о синий халат.

– Эй, Мат-Мат! Что за шум? – донёсся из глубины квартиры родной Катькин голос.

– Это соседка, мы её затопили!

– Мы?!! – как последний дурак спросил Сытов и резким движением задрал блондинке халат. Она не успела ничего сделать, и Сытов увидел там то, что и ожидал увидеть.

– И вы подрались? – весело прокричала Кэт. Послышались её приближающиеся шаги и тот, кого она назвала Мат-Матом, резко захлопнул дверь.

Сытов захохотал. Он слышал какую-то возню за дверью, какие-то уговоры, угрозы, смех, потом всё затихло, а он всё хохотал, хохотал, и хохотал. Когда глотка заболела, он замолк и пошёл по лестнице вниз, считая вслух этажи.

Наконец он произнёс «первый» и увидел стеклянную будку. Там сидели две женщины – толстая и рыжая, она молча пили прозрачную жидкость из маленьких стопочек.

– Налейте, бабоньки, – подошёл Сытов к окошечку.

– Драма? – спросила толстая.

– Трагедия, – поправил Сытов. Толстая протянула ему свою стопку.

Жидкость оказалась вонючая и некрепкая. Сытов поморщился.

– Это валерьянка, – объяснила рыжая, с золотыми зубами. – Нам крепче нельзя, мы вынашиваем.