Онлайн книга «Ваш Шерлок Холмс»
|
Ужов чихнул и затих. — Филимон! Тишина. — Филимон!!!! — в паническом испуге заорал Иван Иванович. — А-а-а… — Как тебе помочь? — Спустись на первый этаж, третья квартира. Спроси Витьку-слесаря. Скажи: Филька умирает. Он хороший мужик, поймет. Иван Иванович спустился вниз и позвонил в квартиру № 3. За дверью зашлепали шаги и раздраженный женский голос спросил: — Чего надо? — Можно Виктора, слесаря? — вежливо обратился Иван Иванович к дверной клеенчатой обивке. — Нету его. Во дворе посмотрите. Иван Иванович вышел во двор. — Идет, — сказала старушка, завидев Ивана Ивановича. — Вы не подскажете, где найти слесаря Виктора? — обратился к ним Иван Иванович. Старушки сдвинулись теснее, крепко сомкнули полые свои рты и стали глядеть куда-то вдаль. По выражению их глаз было понятно, что вдали они наблюдают что-то крайне возмутительное. В глубине двора, возле мусорных бачков стоял приземистый мужчина с бумажным кульком в руках. У его ног в кружок расселись штук восемь тощих кошек. Мужчина поминутно заглядывал в кулек и, соблюдая одному ему известную очередность, наделял кошек пищей. — Ванька, вон он с кошками! — закричал сверху Ужов. Иван Иванович направился к мусорным бачкам и остановился за пределами кошачьего круга. — Кранов, говорю вам, в настоящее время нет! — неожиданно обрушился на Ивана Ивановича мужчина с кульком. И, быстрым взглядом оценив действие таких своих слов, уже миролюбиво заключил: — И прокладок тоже нет. — Мне… — сказал Иван Иванович, — я… — И доверительно сообщил в порядке информации: — Филька умирает. Мужчина бросил кулек на землю и, перешагнув через сбившихся в кучу кошек, подошел к Ивану Ивановичу вплотную. Посверлив Ивана Ивановича бирюзовыми глазками, строго спросил: — Чтой-то с ним? Иван Иванович доложил обстановку. Витька-слесарь, выслушав безвыходные обстоятельства Ужова, дал такое заключение: — Фильку жалко. Хороший мужик. Но я замка не трону. Ведь если что, Капитолина его меня за хобот и в конверт. Пускай мучается. — И вперевалку зашагал к дому. Иван Иванович поплелся за ним. — Витька! — заголосил Ужов с балкона. — Чего орешь? — еще громче Ужова отозвался Витька. — Неудобно! — Плевать я хотел! Тут все свои… — Жалко мужика, — обернувшись, бросил слесарь Ивану Ивановичу и скрылся в подъезде. Иван Иванович снова поднялся к ужовской двери. — Не может он, Капитолины боится. — Хрен с ним! Что-нибудь придумаем. — Филимон, — Иван Иванович поцарапался в дверь. — Знаешь, я начисто забыл, что писал в сценарии. Ты не помнишь? Ну тот, который мы обсуждали на худсовете, не помнишь? — Не помню. Я свои-то теперь не все помню. — Плохо дело, — сказал Иван Иванович. — Не знаю, что и придумать… — Придумал! — крикнул Ужов из-за двери. — Тут рядом кафе «Незабудка». Как выйдешь из подъезда, направо, за угол дома. Направо и по мощеной дорожке шагов триста. Слушаешь? Иван Иванович кивнул. — Ванька, ты здесь? — Да. — Возьмешь за стойкой бутылку портвейна и попросишь трубочку коктейльную. Слышишь? — Слышу. Зачем трубочку? — Чудак! Вставим в замочную скважину. Понял? — Понял… — Иди, Ванька. Иван Иванович пошел. — Ванька! — позвал Ужов из-за двери. — Что, Филимон? — Я на тебя надеюсь, Ванька. Когда Иван Иванович заворачивал за угол дома, Ужов, перевесившись с балкона, кричал: — Направо и еще раз направо. Триста шагов. Трубочку не забудь! В «Незабудке» Иван Иванович ждал, пока барменша сдаст пустую тару, купил портвейн и, конечно, про трубочку забыл. Повернул обратно к «Незабудке» и едва не угодил под «Скорую помощь», которая выскочила из-за кустов. — Залил зенки, дядя? — только и успел крикнуть Ивану Ивановичу санитар из окна машины, и «Скорая помощь», взвыв, промчалась мимо. — Просто так трубочек не даем, — объявила барменша. — Возьмите коктейльчик. Пришлось соглашаться. — Какой желаете? «Москва»? «Яичный»? «Надежда»? — «Надежда», — сказал Иван Иванович, забрался на высокую табуретку и подумал: «А вдруг сейчас выпью эту „Надежду“, расслаблюсь, и память вернется. Ведь бывают такие случайные совпадения». Иван Иванович вынул из бокала трубочку и залпом заглотнул всю порцию. Потом зажмурил глаза и постарался сосредоточиться. Сначала перед внутренним взором Ивана Ивановича проплыли ничего не выражающие розовые пятна. Потом сквозь эту неопределенную муть стало проступать какое-то неясное видение. «Ну, давай, давай… определяйся!» — внутренним голосом подхлестывал видение Иван Иванович. Видение стало определяться, стали вырисовываться очертания как будто человеческой фигуры. «Пусть какой-нибудь из моих персонажей», — трепеща молил Иван Иванович. А виденье между тем оформлялось, становилось объемным, и вдруг Иван Иванович, не открывая глаз, ясно увидел перед собой Витьку-слесаря на фоне помойных бачков. Иван Иванович застонал и открыл глаза. И сразу же ощутил приторную коктейльную сладость во рту и тяжесть в области печени. — Сколько с меня? — спросил Иван Иванович и, не дождавшись сдачи, зашагал к ужовскому дому. У подъезда, выхлестав из берегов бурую лужу, митинговала толпа. В гомоне голосов можно было уловить, что пьяным и дуракам — счастье. На подходе Ивана Ивановича толпа примолкла. Откуда-то из самого центра вывинтился Витька-слесарь и подошел к Ивану Ивановичу вплотную. Доверительно сообщил: — Дружка вашего на «Скорой» увезли. — Как увезли? Сердце? — Может, и сердце… — Вы дверь открывали? — Зачем открывать. Он сам выпал. С балкона. — ?! — Как вы ушли, он все за угол дома заглядывал, ждал, значит. Ну и вывалился. Да прямо на листы. Его, значит, и спружинило. Он на землю скатился. Ну, без памяти, ясно. Врачи говорят, вроде целый. — Живой? — Был живой. Только без памяти, говорю, в полной бессознанке увезли. Иван Иванович побежал со двора, громыхая по рассыпавшемуся кровельному железу. — Поразительный случай, — определил врач, возвращая Ивану Ивановичу удостоверение Общества кинолюбов. — Из шока мы его вывели. Обследовали: ни сотрясения, ни царапины. Поразительный случай. Ведь седьмой этаж, не шутки. В сущности, можно его сейчас же выписывать. Но мы денька три подержим для профилактики. Просто поразительный случай. |