Онлайн книга «Совершенная crazy»
|
– Подождите, – остановил её Славка, – когда я уходил из гостиной в первый вечер, вы во сне пробормотали: у кого зелёный дракон, тот и убил. Что это значило? – Я такое пробормотала? – выпучила глаза Ида Григорьевна. – Очень отчётливо. Ида захохотала. – Тогда это вылезли на свет из подсознания мои подозрения. Три года назад я подарила Пашке на день рождения курорт на Сейшелах, который назывался «Зелёный дракон». Курорт приносил хороший доход и пользовался большой популярностью. Но Пашка, балбес, его, извините, просрал. Из него бизнесмен, как из меня Дженнифер Лопес. Он взял в долю какого-то знакомца-шалопая и тот постоянного его дурил, скрывая доходы и прибыль. У меня всё время крутилась в голове мысль, что Пашку грохнул тот, кто управлял «Зелёным драконом»! А кто он, Пашка даже под пытками мне не признавался. Кто это был, Горазон?! – Никто, – буркнул Горазон сверху. – Никто меня не дурил, старая грымза! – Во! – радостно указала фужером на акацию Ида Григорьевна. – Я ж говорю! – Вот тебе и знаменитая дедукция! – удивлённо покачал головой Славка. – Три дракона – татуировка, игуана, курорт! – и никак между собой не связаны. – А ещё говорят – детали и логика! Совпадения, блин, правят миром. Сов-па-дения!! – Он всё же чокнулся с Идой Григорьевной шампанским, но пить не стал, отставил фужер подальше. Чёрт его знает, как пил этот Горазон, и была ли у него зависимость от спиртного… Марья Вольфрамовна осуждающе глянула на акацию и с аппетитом принялась за голубцы, щедро приправленные соусом из авокадо. «Мой выход, – подумал Пашка. – Сейчас должен быть мой выход! Вот они – благодарные зрители, вот он я – злодей и гений одновременно. Я сыграю им Гамлета и они поймут, что мне можно многое простить. Почти всё простить… Пусть сын гордится, а остальные трепещут от моего таланта! – Гамлет! – выкрикнул из кустов Пашка и погасил свет. – О, господи, – вздохнула Ида Григорьевна. – Поесть не даёт. Щас играть будет, засранец! Самоутверждаться. Марья Вольфрамовна немедленно прекратила есть, выпрямила спину и захлопала в ладоши. Она уважала искусство в любых его проявлениях. Славка с Лидией, переглянувшись, поддержали её аплодисменты громкими хлопками в ладоши. – Быть, иль не быть?! – взвыл Пашка и завис над столом в многозначительной позе. – Вот в чём вопрос, – подмигнул ему Фрадкин, не переставая грызть куриную ножку. – Заткнись, – тюкнул его по темечку «Гамлет». – Вот в чём вопрос! – выкрикнул он, вложив в эти слова весь трепет души своей. – Что благороднее: сносить… сносить… – Пашка вдруг понял, что не помнит великих слов. В голове крутились реплики из боевиков… – Удары неистовой судьбы! – шёпотом подсказала Марья Вольфрамовна. – Удары истинной стрельбы, – пробормотал Пашка, потеряв тонус и обвиснув членами. – Иль… иль против… – Моря! – снова шепнула директриса, молитвенно сложив на груди руки. – Или дам по харе, и против всех невзгод вооружусь крупнокалиберной фигнёй… – Пашка закрыл лицо руками, словно испугавшись, что в него полетят гнилые помидоры и тухлые яйца. А, может, он и не знал никогда этого монолога?! Может, никогда не мечтал сыграть Гамлета?! – Дурень, – вздохнула старуха. – Такую рухлядь на свет божий вытащил! Да этот Хамлет старше меня! Кто его помнит? Кому он нужен? А, ну-ка, забабахай нам Ромку Колбасу из «Грязной любви»! – Быть, иль не быть? – горестно спросил Пашка у тёмного неба, понимая, что монолог Колбасы из двести второй серии у него от зубов отскочит, но Марье Вольфрамовне его не понять. – Быть, иль не быть?! Быть, иль не быть?!!! – взвыл он, отпуская свою мечту о великой роли на волю вольную. – Помогите!!! – нарушил его личную трагедию вопль Ксюни, которая неслась со стороны дома. – Ой, что делается-то! Что делается! – Что делается? – строго спросила старуха. – Две плохие новости, – присела в книксене Ксюня. – Там… репетиторша вешается, а алкашка в пруду топится. Прям не знаю, кого спасать… – Они же только что винегрет трескали! – удивилась старуха. – Уже суицидом занялись! Это на полный-то желудок… – Ксюня всплеснула руками. – Могли бы хоть продукты сэкономить, злыдни! Я одна не могу их спасать! Я что, спасатель, что ли? У меня дел по горло: кухня, приборка, ворота открой-закрой, траву подстриги, лампочки вкрути… – Фрадкин, окажите психологическую помощь дамам, сводящим счёты с жизнью, – распорядилась Ида Григорьевна. – Я могу помочь! – подскочила Марья Вольфрамовна.– Я знаю как! – Отлично, – согласилась старуха. Фрадкин отложил куриную ножку и с видимым удовольствием подал директрисе руку. Директриса зарделась, уцепилась за его локоть и женственно засеменила сбоку. – Вы, правда, увлекаетесь психологией? – с придыханием спросила она. – Я увлекаюсь жизнью, мадам! – Как это тонко! – Это единственно верное увлечение. Хотите присоединиться?! – Вот те и Хамлет! – подняла глаза на Пашку старуха. – А хочешь, действительно сыграть хорошую роль? – Какую? – без интереса спросил Горазон. – Какого-нибудь Валета Дырявого, Слона Обдолбанного? Спасибо. – Роль судьи, Пашка. Тебя же убили? Значит, ты вправе судить того, кто лишил тебя жизни. Что будем делать с Волгиной и Родимцевой, когда вытащим их из петли и болота? – Быть, иль не быть… – прошептал Пашка, понимая, что не может он никого судить. – Судью на мыло! – заорала старуха. – Хочешь, я их в плов покрошу? Хочешь, на кол посажу? Или, по-простому, в милицию сдать? – прищурилась Ида. – Простить, – сказал Пашка, плюхаясь в центр стола, прямо в блюдо с обглоданным поросёнком. – Простить! Я плохо жил – не любил, не страдал! Не воспитывал сына! И бог свернул мне за это шею. Какая разница, чьими руками?! – Ладно, я этих дур в монастырь устрою. Пусть молятся от зари до зари. А вот Архангельских нельзя в монастырь, плохо будет монастырю. Пусть уж они в хоккей играют за честь своего клуба, а, Пашка? – Пусть. – Помогите!!! – опять откуда-то прибежала Ксюня. – Помогите, блин… – И тебя в монастырь устрою, – проворчала старуха. – Будешь монашек веселить. Что ещё, горе луковое? – Две новости средней паршивости, – сделала книксен Ксюня. – Первая – Крис надел немецкую каску, пробитую советской пулей, и взял билет в Кузбасс. Говорит, он уголь теперь добывать будет. Вторая – наконец-то приехали Ребровы и Диканские. С подарками! Они решили, что вас свадьба, Ида Григорьевна! – Прям не знаю, что и сказать, – развела руками старуха. – Это всё к Фрадкину. – Бедный Фрадкин! – вздохнула Ксюня. |