Книга Азиль, страница 46 – Анна Семироль

Акеми кивает.

— Славно. Дидье принесёт вам ужин и постельное бельё. А я подумаю, что можно для вас сделать. Доброй ночи.

Дверь закрывается почти бесшумно. Жиль и Акеми снова одни в комнате с тёмно-бордовыми стенами.

Утром Жиль расталкивает спящую сном ребёнка Акеми.

— П-подъём. Т-сссс…

— Вот чего тебе опять надо? — недовольно ворчит она.

— Светает. Н-надо выбираться.

— Совсем бака? Куда выбираться? Мы Сириля ждём! — возмущённым шёпотом отвечает девушка.

— Б-будет т-тебе Сириль, — кивает мальчишка. — И с ним в луч-чшем случае п-полиция.

Акеми поворачивается на другой бок в твёрдой решимости доспать. Жиль тянет её за руку, девушка рычит и брыкается.

— Отвали! Я встану, встану! И пощады тебе не будет!

Недовольная, она садится на диване и сверлит Жиля ненавидящим взглядом.

— Почему я не дала тебе утонуть, когда тебя первый раз за борт вышвырнули?

— Обувайся, — невозмутимо говорит Жиль.

Акеми застёгивает сандалии, кладёт на колени меч и рядом — узелок с вещами. Смотрит, как Жиль что-то выслушивает возле двери.

— И?

Он возвращается, садится перед ней на корточки. Его настороженный вид и отпечаток бессонницы на лице заставляют Акеми занервничать.

— П-послушай. Нас охраняют. И н-не думаю, чт-то как гостей. П-проверим?

— Зачем?

— П-проснись! — огрызается Жиль. — Если мы сейчас н-не сб-бежим, вт-торого шанса не б-будет. Ты с м-мечом обращаться умеешь?

— Нет.

— Т-тогда распутай его св-верху, чтобы м-можно было выхватить из ножен.

— И что дальше?

— П-пошли.

— Так что делать-то? — шепчет она.

Жиль пожимает плечами.

— Н-не знаю. Выходи в коридор.

В этот момент дверь открывается, впуская вчерашнего мальчишку. Жиль и Акеми замирают, где были.

— Доброе утро, — приветствует их вошедший. — Вы куда-то собирались?

— П-привет, Дидье, — машет рукой Жиль. — Что-то т-ты рано.

— Работа, — по-взрослому коротко отвечает тот. И становится у выхода, убрав скрещённые на груди руки под отвороты куртки.

Акеми смотрит то на Жиля, то на мальчишку. Ну, пришёл посланник Сириля, и что? Но уж очень странное выражение лица у Жиля: вроде и улыбается, а в глазах — мёртвый штиль, ничего хорошего не предвещающий. Жиль смотрит Акеми в лицо, словно хочет что-то сказать, и встаёт — плавно, медленно, разворачиваясь к ней правым боком, опуская и отводя назад руку с растопыренными пальцами. «Меч!» — понимает Акеми. И одним движением срывает ткань с лежащего на коленях вакидзаси.

Дальнейшее происходит настолько быстро, что потом Акеми долго не может вспомнить — действительно ли Жиль выхватил меч и толкнул её ногой так, что она опрокинулась на диван, или она сама отпрянула и перевернулась вместе с диваном. В два прыжка мальчишка оказывается у двери, и вакидзаси ложится на левое плечо Дидье, касаясь остриём пульсирующей жилки сбоку горла.

— Тихо-тихо, — цедит Жиль сквозь зубы, глядя Дидье в глаза.

Акеми выбирается из-за дивана и видит застывших друг напротив друга мальчишек: Жиль с вакидзаси в чуть отведённой назад правой руке, а левая касается груди соперника раскрытой ладонью, Дидье — бледный, с опущенными руками, прижатый спиной к входной двери, и косится на Акеми широко раскрытыми глазами.

— Боннэ, ты придурел? — возмущённо вскрикивает девушка. — Он же ребёнок! Убери меч!

— Диван.

— Что? — переспрашивает она.

— Оглянись на д-диван.

В обшивке перевёрнутого дивана торчат две короткие рукоятки метательных ножей. Акеми сглатывает и заходит Жилю за спину. Двенадцатилетний малец больше не кажется ей жертвой. Никогда ещё дети не внушали ей страх. Никогда — до сего момента.

— В-вот так вот. Н-не ребёнок, — спокойно констатирует Жиль. — Лучший н-ножевик в охране Сириля.

— Уж получше тебя, — заносчиво бросает Дидье.

— Угум. Т-только м-мечник из т-тебя вообще никакой. Ск-казать, почему?

Дидье, задетый за живое, сжимает губы в тонкую злую линию. Симпатичное лицо искажает гримаса раздражения.

— М-мечник не м-может быть трусом, — с удовольствием сообщает Жиль. — А ты б-боишься смотреть в г-глаза т-тем, кого бьёшь. Учитель б-был прав.

— Он убить меня пришёл? — оторопело спрашивает Акеми.

— Г-где ножи?

— В диване торчат, на ладонь выше пола, — обернувшись, говорит девушка.

— В-вот и думай, где б-бы они были, хоти он т-тебя убить.

— Я бы в грудь лупил, — ухмыляется Дидье. — А не по ногам.

Акеми осторожно обходит Жиля сбоку и заглядывает Дидье под куртку. Так и есть: на перевязи — по четыре метательных ножа с каждой стороны. И на брючном ремне ещё по два. Девушка аккуратно снимает их один за другим, относит и кладёт на стол.

— Слил т-тебя Сириль, — констатирует очевидное Жиль. — Убедилась? В-вот так вот. А т-ты вякнешь — уши от-трежу.

Акеми рвёт простыню на длинные полосы. Притихшего Дидье укладывают на пол на бок и крепко связывают ему руки и ноги крест-накрест, подтянув их друг к другу. Малец часто-часто моргает, со свистом втягивая воздух сквозь зубы, когда Жиль затягивает узлы.

— П-подскажешь, как б-быстрее отсюда выйти — оставлю т-тебе все ножи, — ехидно говорит ему Жиль.

— Ты вор. Нет тебе веры, — отвечает, как сплёвывает, тот.

Вместо ответа Жиль собирает ножи, заворачивает в остатки простыни. Дидье наблюдает за ним злыми глазами, дёргается в путах.

— Он тебе жизнь оставил. Разве за это не благодарят? — сурово говорит Акеми.

— Направо третья дверь, не заперто. Там пожарная лестница снаружи, — вздыхает Дидье.

— Молодец, — ободряюще улыбается Акеми и запихивает ему в рот лоскут ткани. — И ещё: был бы ты постарше — цены бы тебе не было.

Жиль бережно возвращает вакидзаси в ножны, оборачивает в тряпицу и первым покидает комнату, оставив метательные ножи на столе. Когда Акеми выходит, Дидье утыкается лицом в ковёр и по-детски протяжно всхлипывает.

Мальчишка не обманул: комната за третьей дверью справа пуста, и окно выходит аккурат на пожарную лестницу. Стараясь как можно меньше шуметь, Акеми и Жиль спускаются в заваленный мусорными мешками двор, добираются до угла, пригнувшись и держась у стены дома, и выбравшись на улицу, со всех ног бегут прочь. Минуты через три Акеми начинает задыхаться и отстаёт.