Книга Можно ли умереть дважды?, страница 83 – Лейф Г. В. Перссон

— Который ездит по городу и следит за маленькими мальчиками, — ухмыльнулась Кристин Олссон. — Маловероятно, как мне кажется.

— Я тоже не верю в совпадения, — покачал головой Бекстрём.

— И я, — поддержала его Утка Карлссон, а Олссон и Олешкевич кивнули в знак согласия.

— Зато, по моему глубокому убеждению, Даниэль Джонсон — типичный маньяк контроля, — продолжила Утка. — И он не в состоянии побороть это. Даже если понимает, что ему надо сидеть тихо.

— Я тоже так думаю, — согласилась Кристин Олссон. — По крайней мере, у меня создалось такое впечатление из рассказа Каролин, работавшей у него. Он был настоящим разгильдяем, когда дело касалось его самого, но при этом мог цепляться к массе странных деталей, когда речь шла о других людях. К мелочам, на которые он просто не желал закрывать глаза.

— Свою вторую жену, — добавила Анника Карлссон, — ту, с которой я разговаривала, он ведь преследовал. Ей даже пришлось обратиться к своему брату, чтобы тот пуганул его хорошенько и заставил отстать.

— Ладно, — сказал Бекстрём. — Тогда остается один интересный вопрос: кто из нас проболтался? Как могло получиться, что Даниэль Джонсон узнал о том, чем мы занимаемся? Об этом ведь не было ни строчки в газетах и ни слова в Сети. Последнее я лично проверил. И все равно он, похоже, в курсе событий.

— Кроме того, ему явно известно о малыше Эдвине, — добавила Анника Карлссон. — А его имя не упоминается даже в наших бумагах. Он же малолетний. Особо засекречен как свидетель. Об этом я лично позаботилась, можете не сомневаться.

— Итак, — обвел взглядом присутствующих Бекстрём, — кто же раскрыл рот?

— Уж точно никто из нас, сидящих здесь, — заверила его Анника Карлссон. — О Наде, Ниеми и Фернандесе ты тоже можешь забыть. Морской полицейский, кинолог? Конечно, они видели Эдвина, но им вряд ли известно, как его зовут и где он живет, и они понятия не имеют о Даниэле Джонсоне.

— Дайте мне хорошие предложения, — потребовал Бекстрём.

— Я проверил то, о чем говорил шефу, — сообщил Олешкевич. — Относительного того, что Хвасс и Джонсон вместе изучали уголовное право в Стокгольмском университете. Осенью 1992 года. Пожалуй, маловато, но мне удалось накопать еще немного.

— И что же? — спросил Бекстрём.

— Они сдавали зачет в один и тот же день. Хлипковато, конечно, но часто потом устраивается маленькая вечеринка, и там может ведь всякое случиться. Одни празднуют победу, а другие хотят выпить с горя.

— И какие оценки они получили? — поинтересовался Бекстрём.

— Хвасс хорошую, но она особо среди сокурсников не блистала, а вот Джонсон зато очень хорошую. Максимально возможный балл.

«Могу себе представить», — подумал Бекстрём.

— Ты нарыл еще что-нибудь? — спросил он.

— Да, — подтвердил Олешкевич. — На столь длинных курсах часто приходится выполнять небольшие письменные работы, анализировать судебные случаи и все такое. Потом их рассматривают на семинарах, и тогда кто-то другой выступает в роли оппонента.

— И Хвасс на семинарах входила в одну группу с Джонсоном, — предположил Бекстрём.

— Да, — кивнул Олешкевич, — но интересно то, что она была оппонентом при разборе одной из его работ.

— Вот как, — удивился Бекстрём. — А ты не мог бы достать копию этого опуса?

Она лежит на имейле шефа, — сообщил Олешкевич. — Работа касается решения Верховного суда. И речь там идет об одном старом убийстве в Хельсингланде в тридцатых годах, когда обвиняемого в конце концов оправдали в Верховном суде, поскольку там посчитали, что прокурору не удалось со стопроцентной вероятностью идентифицировать жертву. Он якобы убил свою жену, и как в суде первой инстанции, так и в апелляционном суде это обвинение посчитали обоснованным, хотя в апелляционном суде голоса и разделились, но потом, как ни странно, дело попало в Верховный суд, хотя выглядело бесспорным. И там мужа оправдали. Единодушным решением. Посчитав недоказанным, что найденная женщина являлась его женой. Тело обнаружили только через год, а тогда о ДНК и подобных вещах еще никто ничего не знал.

— Вот как, — задумчиво произнес Бекстрём. — Вот как, — повторил он.

«Становится все лучше и лучше».

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — сказал Стигсон, — но, если старая карга Хвасс знает Джонсона или, еще хуже того, когда-то спала с ним, ей же следовало взять самоотвод? Стоило ей понять, о ком идет речь, она же должна была сразу отказаться от дела?

— Если она сама так считает, — заметил Олешкевич. — Во-первых, похоже, ей ужасно трудно увидеть в Даниэле Джонсоне преступника. Его первая жена погибла во время цунами, не так ли? Поэтому ее не могли убить и спрятать на острове озера Меларен несколько лет спустя.

— И что во-вторых? — спросил Стигсон.

— Ну, она могла просто-напросто его забыть. Прошло ведь двадцать лет с тех пор, как они вместе учились.

— Один простой вопрос, — сказал Бекстрём. — Что нашей дорогой прокурорше известно о малыше Эдвине?

— Она знает, что череп нашел скаут из лагеря на острове Экерён и что он сделал это на острове Уфердсён, собирая грибы, — сообщила Анника Карлссон.

— Но ей неизвестно его имя, и она абсолютно не в курсе, что Эдвин как-то связан со мной?

— Нет, — покачала головой Анника. — В это трудно поверить. Она не просила назвать ей имя нашего свидетеля или указать, где он живет. В противном случае, естественно, получила бы все данные. Как я смогла бы ей помешать?

— Тогда есть другая возможность, — сказал Бекстрём.

— Ты думаешь о нашем новом шефе полиции? — спросила Анника Карлссон. — Этот вопрос мне тоже не дает покоя.

— Постойте, — сказал Стигсон. — Да, они были вместе в скаутах тридцать лет назад. Сколько у тебя самой, например, осталось друзей детства, с кем ты по-прежнему поддерживаешь контакт? Кроме того, какой информацией Боргстрём располагает о нашем деле? Что мы нашли череп на острове? Если бы он знал, что это сделал другой скаут и именно на том острове, где он когда-то свалился с дерева и сломал ногу, об этом, наверное, стало бы известно каждому в здании полиции в Сольне.

— Да, я согласен с тобой, — кивнул Бекстрём. — Боргстрём, конечно, болтлив сверх меры, в его голове язык главная часть, но об Эдвине ему известно не так много.

Многие ли общаются со своими лучшими друзьями детства через тридцать лет? — подумал Бекстрём. У него самого никогда не было таких друзей, ни тогда, ни позднее.

«Пожалуй, проболтался кто-то другой», — решил он.

Оставались кое-какие другие проблемы, и они обсудили их, выпив еще по банке пива, которым Бекстрёму снова пришлось угостить коллег.

Стигсон взял на себя задачу добыть картинки автомобиля Джонсона с записей камер наружного наблюдения, установленных на здании штаб-квартиры полиции на Полхемсгатан. Если малыш Эдвин не ошибся со временем, это была достаточно легкая задача, особенно принимая в расчет то, что его однокурсник по школе полиции занимался там вопросами безопасности.