Книга Assassin's Creed. Ересь, страница 15 – Кристи Голден

– Кажется, вы рады даже больше, чем я сам, – заметил Саймон.

– А почему бы и нет? – Виктория улыбнулась и пододвинула свой стул чуть ближе.

Хэтэуэй вытянул шею и посмотрел на экран планшета:

– Вы знаете, кто тогда состоял в ордене тамплиеров или ассасинов? Мы можем запрограммировать симуляцию на встречи с этими субъектами.

– Да, это интересный исторический отрезок времени, – согласилась Виктория, бегая пальцами по сенсорному экрану, – прошло чуть более сотни лет после казни Жака де Моле и роспуска ордена.

Роспуск. Подходящее слово. Орден, некогда могущественный, был ввергнут в хаос, особенно его французская ветвь. Тамплиеров принудили отступить. Ассасины, воспользовавшись удобным случаем, безжалостно преследовали своих врагов и уничтожали их одного за другим. Но ничто не могло остановить возрождение ордена, он медленно отвоевывал позиции, на время перебравшись из Европы в Англию.

– И возвращение контроля над Францией стало бы для тамплиеров первой наградой, целью ассасинов было не допустить этого, – сказал Саймон.

– У нас мало имен из этого периода, – сказала Виктория. – Многое утрачено. Ассасины ликовали, когда де Моле, как еретика, сожгли на костре. Они не хотели видеть Францию местом возрождения ордена. Ассасины считали, что Франция должна принадлежать французам, а тамплиерам было выгодно, чтобы Франция перешла под контроль Британии, где влияние тамплиеров было достаточно сильным. Англичане и бургундцы будут делать все, чтобы дискредитировать дофина и всех его сторонников.

– И Жанну в том числе.

Виктория кивнула:

– Сейчас… мы наверняка знаем предка только одного тамплиера. – Она показала Саймону его фотографию, и радость в его глазах тут же померкла.

– А, он. Славный парень.

Хэтэуэй читал файл этого конкретного индивида совсем недавно. Его смерть вряд ли будет кем-то оплакана, и уж точно не Саймоном. Уоррен Видик, жестокий и умный создатель «Анимуса», который для разработки новейших технологий использовал собственную генетическую память. Он утверждал, что его предок – Жоффруа Тераж, один из палачей Жанны, – был таким же неприятным человеком, как и сам Видик.

– Среди любителей всякой мистики бытует отвратительная легенда, будто сердце Жанны упорно отказывалось гореть, – сказал Саймон. – Были очевидцы, которые утверждали, что оно сохранилось нетронутым в кучке пепла. Тераж по долгу службы собрал пепел – и заодно сердце, неподвластное огню, – будущей святой и выбросил все это в Сену, чтобы останки Жанны не беспокоили воображение ее врагов. Восхитительная ирония судьбы. Потомок Жоффруа Теража – как и любой тамплиер – желал бы заполучить ДНК Жанны для дальнейшего изучения. Поступок его предка, должно быть, мучил Видика на протяжении всей его жизни.

Тераж был англичанином. У Саймона появилось неприятное ощущение, что Жоффруа, как британский тамплиер, в определенный исторический момент оказался не на той стороне.

Коснувшись его плеча, Виктория прервала размышления Саймона:

– Уже поздно.

– Не настолько.

– Сегодня вы проделали большую работу, и вашему мозгу нужно обработать полученную информацию. Первые несколько дней в «Анимусе» отнимают у человека много сил.

Саймон хотел было возразить, но потом лишь вздохнул и сказал:

– Полагаю, это предписание доктора, а не просто дружеский совет?

– Боюсь, что так. Сегодня ночью вас ждут интереснейшие сны. Вероятнее всего, поутру вам захочется их записать. Иногда после пробуждения случаются повторные воспоминания.

Саймон не смог сдержать зевоту.

– Тело отказывается мне служить, – проворчал он. – Последую вашему предписанию, доктор. На завтра закажу доставку в кабинет «корзины трудоголика» из «Бури». Увидимся утром?

– Первым же делом.

За закрытой дверью офиса генерального директора «Абстерго индастриз» находились двое. Алан Риккин плеснул себе в бокал немного коньяка и предложил выпить доктору Бибо, но она отказалась.

– У нас уже есть определенные результаты… – начала Виктория, но мужчина поднял руку, останавливая ее.

– Начнем с главного, – сказал Риккин. – Ваше мнение о профессоре Хэтэуэе. Вы – мои глаза и уши, когда дело касается нового директора Центра исторических исследований и нового члена Внутреннего Святилища. Полагаю, он, назовем это, энтузиаст своего дела.

– Я польщена вашим доверием. – Женщина чуть заметно склонила голову. – Это честь для меня. Что ж, вы правы. Он полон энтузиазма.

Риккин внимательно посмотрел на нее, вращая бокал и наслаждаясь ароматом дорогого напитка, прежде чем сделать первый глоток. Доктор Бибо сидела у его стола, терпеливо ожидая продолжения разговора. Алан вернулся к столу, сел в кресло и застучал по клавиатуре, затем развернул монитор к Виктории так, чтобы она могла видеть экран. Женщина побледнела и опустила взгляд на свои сложенные на груди руки.

На экране было изображение мужчины, возможно некогда красивого, но сейчас его вид внушал ужас. Все его тело было изрешечено пулями, рот и глаза были открыты – то ли от ужаса, то ли от ярости, возможно, от того и другого сразу. Руки сжимали клочки бумаги.

– Вы уверены, доктор Бибо?

Она глубоко вдохнула, усилием воли заставляя себя смотреть на жестокую картину смерти.

– Роберт Фрейзер был вполне заурядным человеком, – продолжал Риккин. – Талантливый художник-любитель, внимательный наблюдатель, преданный сотрудник. Он также был полон энтузиазма.

– Господин Фрейзер не был тамплиером и тем более членом Внутреннего Святилища, – сказала Бибо. – У профессора Хэтэуэя устойчивая психика.

– Я спрошу вновь… Вы уверены, доктор Бибо? Фрейзер чрезмерно увлекся существованием в теле ассасина Арно Дориана. И погиб в результате несчастной любви своего предка. Нынешний наш подопечный страстно любит историю и изучает Жанну д’Арк глазами влюбленного в нее желторотого юнца. Это вызывает… серьезное беспокойство.

Доктор Бибо напряглась:

– Я знаю, какую роль я сыграла в трагедии Роберта Фрейзера. Никто не желает повторения этой печальной истории, и менее всего я сама, тем более когда дело касается такого ценного члена ордена, как Саймон Хэтэуэй.

Риккин дружелюбно улыбнулся, сглаживая жесткость атаки:

– Вы тоже, доктор, ценный член ордена. И я бы не хотел, чтобы у вас были неприятности. По этой причине я прошу вас докладывать мне о любом осложнении в работе с Хэтэуэем. Мы должны быть готовы вовремя принять соответствующие меры.

Доктор Бибо встретилась с Аланом Риккином взглядом:

– Конечно, если у меня возникнут какие-то сложности, я сразу же сообщу вам, сэр.

Риккин продолжал молча улыбаться. Выдержав паузу, он продолжил:

– Я думаю, предельная бдительность не будет лишней, когда столь многое поставлено на карту. Но кажется, вы обмолвились об определенных результатах, не так ли?