Книга Assassin's Creed. Ересь, страница 68 – Кристи Голден

Саймон чертыхнулся.

– Твой маленький американский друг.

– Скорее всего, – согласилась Анайя и горько добавила: – Я должна была догадаться, когда слишком быстро получила повышение, что за моей спиной что-то происходит.

– Не думаю, что дело в этом, просто «Абстерго индастриз» увидели хорошую кандидатуру, – сказал Саймон. – Скорее всего, твое резюме произвело на них неизгладимое впечатление.

Анайя посмотрела на него и слабо улыбнулась:

– Получается, что я обучаю парня, который следит за тобой.

– Это может сыграть нам на руку. Ты можешь направить его по ложному следу? – спросила Виктория. – И выяснить, куда и кому он отправляет полученную информацию?

Анайя кивнула:

– Могу и то и другое.

– Анайя, послушай, ты все еще можешь отказаться. – Саймон взял ее руку и сжал, заставляя посмотреть ему в глаза. – Я… в общем, я бы… я не хочу, чтобы у тебя были какие-либо неприятности из-за меня.

Анайя подняла бровь и чуть заметно улыбнулась.

– Понимаю, ты обо мне заботишься, – сказала она, поддразнивая Саймона.

Он покраснел.

– Вовсе нет, – легко парировал он. – Просто «Абстерго» так много времени потратил на твое обучение.

– Саймон в своем репертуаре, – сказала Анайя и широко улыбнулась; он явно поднял ей настроение и был этому рад. – Но я действительно могу это сделать, и я обязана это сделать, в конце концов, мы же не знаем, что этот взлом был санкционирован тамплиерами. А моя работа как раз и заключается в том, чтобы выявлять несанкционированные проникновения в корпоративные информационные системы.

До этого момента Саймон под таким углом ситуацию не рассматривал. А что, если она права? Что, если раздражение Риккина и его нежелание продлять сроки работы Саймона никак не связано с происходящим? Саймон вдруг страшно обрадовался, что у Анайи есть благовидный повод проявить активность.

– Очевидно, – сказала Кодари и расправила плечи, – ваша история с Жанной д’Арк вызвала огромный интерес, и надо спешить. Чем дольше я здесь разгуливаю, тем быстрее этот некто меня вычислит. Я умею отлично шифроваться, но даже самых лучших шифровальщиков со временем вычисляют.

– Правда? – удивилась Виктория.

– Главный принцип моей работы – действуй молниеносно, умно и креативно, – ответила Анайя.

Сказав это, женщина быстро поцеловала Саймона, чем крайне его удивила, и растворилась в толпе, оставив на его щеке тепло своих губ.

Он застыл на мгновение в растерянности, следя за ней взглядом, затем повернулся к Виктории:

– Нам нужно срочно возвращаться в «Абстерго». Я думаю, Габриэль хочет что-то сказать ассасинам.

Пятница, 7 июля 1430 г.

Вокулер

– Вот ты где, – в самое ухо Жану де Мецу холодно прошептал Габриэль, садясь рядом с ним на скамейку в полутемной таверне.

Либо юноше не удалось своим появлением удивить ассасина, либо, что более вероятно, тот умело скрыл свое удивление.

– Лаксарт, – спокойно сказал де Мец, – а я все ждал, когда ты придешь.

Спокойный, даже небрежный тон Жана разозлил Габриэля.

– Поговорим на свежем воздухе, – сказал юноша, вставая.

Его товарищ неторопливо допил эль и тоже поднялся. Летние сумерки только начали сгущаться, и дневная жара еще не успела остыть. Они шли по улице, кивая прохожим, пока не уединились на рыночной площади, лотки которой уже были закрыты на ночь.

– Я сожалею о том, что случилось с Жанной, – сказал де Мец, как только они остались одни.

– Сожалеешь? Если бы вы, ассасины, сожалели о ней, она бы сейчас не была в руках Люксембурга, преданного вассала Филиппа Бургундского! – выкрикнул Габриэль. – Она почти спаслась. Вы знали об этом? Ее схватили только потому, что она пыталась освободить своего брата и д’Олона. Потому что их судьба была ей небезразлична. Если бы только ассасины ей помогли…

– Ты ничего не знаешь, Лаксарт, – перебил его де Мец. Он не обвинял, и в голосе его не было злости, а только безграничная усталость. – Ты не имеешь никакого представления о том, что мы делали или не делали и почему.

– Ну так расскажи мне!

– Ты не член братства и даже не ученик. И я не думаю, что ты когда-нибудь будешь одним из нас.

– Почему нет? Я недостаточно хорош? Потому что ассасины оставили меня, когда ситуация стала для них неудобной?

Де Мец ответил, но не зло, а с глубоким сожалением:

– Дело в другом. И оно не касается ни тебя лично, ни братства, ни войны против тамплиеров за будущее человечества. Все дело в Жанне.

– С меня хватит, – сказал Габриэль. – И тебе должно было бы хватить. И Иоланде. Когда-то вы мне сказали, что Жанна не просто важная политическая фигура. Вы сказали, что будете заботиться о ней и оберегать от всех невзгод. Я поверил вам. Я думал, что ассасинов от тамплиеров отличает забота о человеке. А она, Жанна, не просто деревенская девушка. Вы же знаете это!

– Я знаю, – произнес де Мец. – Мы знаем. Но бургундцы уже разговаривали с Жанной, по крайней мере один раз точно. А… – Де Мец заметил удивление на лице Габриэля и добавил: – Видишь, ты ничего не знаешь. И даже не представляешь, сколько в этом деле задействовано противоборствующих сил и людей. Мы не можем просто налететь и освободить ее. Политическая стратегия…

– Ничего не значит для меня! Для меня она – все!

Взгляд Жана сделался печальным.

– Ты, Габриэль, слишком возбудимый и неуравновешенный, чтобы участвовать в нашем деле. Мне очень жаль. Но… правда в том, что без меча Жанна перестала быть непобедимым ангелом. Ее судьба решилась у стен Парижа.

– Но только потому, что Карл приказал ей отступить! Филипп Бургундский надул его, сейчас он даже сам это понимает!

– Ее захватили в плен. Она тоже совершает ошибки.

– Голоса предупредили ее, что она попадет в плен, – отчаянно сопротивлялся Габриэль. – И я верю, она слышит самого Бога. А вы верите?

Жан молчал.

Габриэль отступил от него на шаг:

– Боже правый, вы же не верите! Вы же, как и Карл, переменчивы и непостоянны! Я обращался к нему, я умолял дать за нее выкуп, но он и пальцем не пошевелил. В тот момент, как она стала для вас бесполезной, вы отстранились от нее. Это и есть кредо ассасина? Находить нужных людей, выжимать из них все и выбрасывать за ненадобностью?! Боже милостивый, вы ничем не отличаетесь от тамплиеров!

Габриэль не успел договорить: горло сдавил скрытый клинок. Жан схватил его за грудки и прошипел в самое лицо:

– Во имя дружбы, что нас связывала, твоя жалкая злобная плоть не испустит дух здесь и сейчас. – Клинок исчез, де Мец разжал кулак и с отвращением оттолкнул Габриэля. – Хочешь так думать? Вперед! Это говорит только о том, что ты ничего не понимаешь.