Онлайн книга «Жесткая блокировка»
– Это вы бросьте! – вдруг налился кровью Слепцов. – Именно так они и говорят. Да, было всякое… Поляки, между прочим, тоже не ангелы. Сусанина зарубили, в Кремле сидели хозяевами. Мы все помним. И плохое, и хорошее. Но добро, сделанное Польше Россией, в сотни раз больше всего остального. Вот что вы должны знать, капитан! – Понял, товарищ генерал. Роман виновато повесил голову, досадуя на свою несдержанность. Вернее, на необходимость молчать, когда молчать совсем не хочется. В другое время он так легко не сдался бы, но заключенный с Дубининым договор вынуждал его держаться новой стратегии и свое мнение оставлять при себе. Слепцов помолчал, глядя в окно. Лицо приобрело обычный лимонный оттенок, пальцы перестали барабанить по столу. – Всё-то вы норовите вывернуть наизнанку. Роман молчал, памятуя о новой стратегии. – Ладно, это, с одной стороны, неплохо, что вы знаете историю. Пригодится на месте, так сказать. Но вернемся к истории новейшей. В Польше принят закон о люстрации. Он автоматически ставит под удар сотни и сотни людей. Очень полезных для нас людей. Поляки решили, как во времена Средневековья, устроить охоту на ведьм. Будут рассекречены архивы, и все, кто так или иначе был связан с советской разведкой, подвергнутся гонениям. Мы лишимся ценнейших сотрудников, поскольку многие сознательные поляки все еще работают на нас. Они понимают, что Россия, а не Евросоюз и НАТО, истинный друг их страны. Слепцов покосился на Романа. Но тот – ничего, слушал внимательно, в глазах протеста не таил. – Если польские спецслужбы доберутся до Гломбы – а это более чем вероятно, – они могут заставить его выдать список агентов. Чего нельзя допустить ни в коем случае. Поэтому список во что бы то ни стало должен оказаться у нас. В крайнем случае, уничтожен. Вот ваша основная задача. – В чем трудности? – спросил Роман. – Трудности в том, что старик впал в маразм и не идет на контакт. Мы дважды посылали к нему наших людей, но он даже не стал с ними разговаривать. – Вы думаете, он будет говорить со мной? – С вами тоже не будет. Он тяжело болен, практически ни с кем не общается. Живет в глухой деревне, связь с внешним миром утеряна. – Где же ключик? – Переверните страницу. Роман так и сделал. На другой странице был снимок молодой женщины, отдаленно похожей на Казимира Гломбу. – Ага, – кивнул Роман. – Это уже теплее. – Марта Гаранская, внучка Гломбы. Единственная внучка. Других близких родственников у него нет. Во всяком случае, таких, с которыми он поддерживал бы отношения. – Но здесь сказано, что она живет в Париже. – Совершенно верно. Живет в Париже, владеет художественной галереей. – Замужем? – Была. Еще когда жила в Польше. Гаранская – это фамилия мужа. Но уже десять лет она в разводе. Состояла в связи с богатым французом, но недолго. – О-ля-ля… Слепцов сердито глянул на Романа. Тот спохватился, ссупил брови. Никакого легкомыслия! Я серьезен, я очень серьезен… – Родители Марты погибли в автомобильной катастрофе, когда она была ребенком, – продолжал Слепцов, наведя порядок. – Ее вырастил и воспитал дед. – Правильно воспитал? – Правильно, – позволил себе легкую улыбку генерал. – Говоря современным языком, она – наш человек. И это дает нам основания надеяться, что список Казимира Гломбы окажется в наших руках раньше, чем в руках польской дефензивы. Раньше Роман обязательно сказал бы, что дефензива – это тайная польская полиция, как гестапо – немецкая или сигуранца – румынская, и потому говорить в данном контексте «польская дефензива» значило заниматься тавтологией. Но сейчас он лишь согласно кивнул, ловя каждое слово начальства. – Выходит, Марте надо съездить в Польшу, проведать дедушку, узнать, где список, и передать его нам? Если дедушка ее любит и они единомышленники, то он отдаст ей список безо всяких проблем. – Верно, – сказал Слепцов. – Отдаст. И она готова передать его нам. – Тогда я не вижу никаких трудностей. Все это довольно просто сделать… – Теоретически – да. Но есть практические сложности. Марта опасается возвращаться в Польшу. Когда, с помощью наших перестройщиков, соцлагерь развалился и к власти пришел Валенса, она эмигрировала во Францию, боясь, что ее арестуют вместе с дедом. Тогда никого не тронули, но сейчас начнут люстрировать направо и налево. Так что ее опасения вполне оправданны. – У нее до сих пор польское гражданство? – Именно. – Высокий патриотизм. – Не надо иронизировать, капитан. Многим нашим гражданам не мешало бы взять с нее пример. – И я о том же, товарищ генерал. – Надеюсь, – буркнул Слепцов. – Так вот, Морозов. Ваша задача: встретиться с Мартой Гаранской, вместе с ней добраться до Казимира Глобы и получить список. – А дамочка ничего за это не потребует? – Ничего, – отрезал Слепцов. – Она изъявила желание помочь по первой нашей просьбе и при этом никаких требований не выдвигала. – Действительно, правильное воспитание. – Уж поверьте мне. Слепцов значительно посмотрел на Романа. Многое читалось в этом взгляде. И презрение к его буржуйским замашкам, и осуждение за «левые» доходы, и так всякое-разное, как-то: нелюбовь к начальству, неуправляемость, крайний индивидуализм и проч. И ведь все было чистой правдой. Роман только вздохнул и отвел глаза, боясь, что и Слепцов прочтет в них кое-что в свой адрес. Выдержав долженствующую паузу, генерал сухо продолжил: – Будете путешествовать из Франции в Польшу под видом супружеской пары. Имена связников узнаете у Дубинина. У него же получите все дальнейшие инструкции. Какие вопросы ко мне? Роман знал, что лучше никаких вопросов не задавать. Но для солидности немного помолчал, листая дело. – Вопросов нет, товарищ генерал. Все ясно. Слепцов испытующе посмотрел на него. Сейчас откажет, похолодел Роман. – Имейте в виду, Морозов, задание надо выполнить любой ценой. Начинается новый виток холодной войны. Каждый наш человек там – на вес золота. И к тому же у нас есть обязательства перед агентами. Мы должны их оградить от произвола, иначе репутация нашего учреждения, да и страны в целом, сильно пострадает. Вы меня понимаете? – Понимаю, товарищ генерал. – Вы, капитан, умеете работать. Но вам свойственно усложнять любое, даже самое простое, поручение. Так вот, никакой самодеятельности. Ясно? – Ясно, товарищ генерал. С минуту Слепцов буравил его взглядом, словно выискивая зародыши той самой самодеятельности, что частенько приводила к самым неожиданным последствиям. Но Роман смотрел преданно, ясно и, по всему, отходить от полученных указаний не собирался ни на йоту. |