Книга Сдвиг, страница 69 – Тим Кринг, Дейл Пек

— Не надо уходить от ответа, товарищ. Мне нужно знать правду до встречи с Каспаром. Он поддерживал связь с КГБ после возвращения из России?

— Конечно, мы пытались его завербовать. — Ивелич не скрывал раздражения. — Но у Каспара все в голове так смешалось, что он перестал отличать правду от вымысла. Он может считать, что работает на КГБ. И я не удивлюсь, если он скажет, что мы каждую неделю вместе обедаем. Но все дело в том, что у него слишком плохо с головой даже для нас.

— Другими словами, ты хочешь сказать, что я должен поверить Каспару, если он подтвердит то, в чем ты пытаешься меня убедить, а если нет, то это просто его фантазия. Надеюсь, ты понимаешь, что это выглядит крайне сомнительно.

— Я бы не стал упираться в то, на кого он работает, если его цель — устранить тебя. После провала в Советском Союзе ему необходимо совершить нечто, что подтвердило бы для Конторы его ценность. И не важно, сделает ли он это в пользу США или Советского Союза. Результат будет один — твоя смерть.

— И его тоже, — поправила Сонг. — Контора даст утечку в ФБР, которое задержит его за убийство, а через полгода Каспара казнят на электрическом стуле. И это будет означать конец «волхвов».

Мельхиор перевел взгляд на Сонг, продолжая думать о Каспаре. Об их последней встрече в баре гейш возле военно-морской базы в Ацуги. Перед расставанием Каспар отозвал Мельхиора в сторону:

— Обещай, что вытащишь меня, если они начнут промывать мне мозги.

— Вытащу…

— Вывезешь, — уточнил Каспар. — Я не хочу, чтобы они превратили меня в кого-то, кем я не являюсь.

Конечно, сразу напрашивался вопрос: кем он себя считал? Но у Мельхиора не хватило духу задать его.

— Обещаешь? — спросил Каспар.

— Обещаю, — ответил Мельхиор, и оба они почувствовали: обещания он не сдержит.

— Мельхиор? — На этот раз от воспоминаний его оторвал Ивелич. Мельхиор покрутил головой, чтобы прогнать образ Каспара, но тот никак не исчезал. Он резко поднялся, уронив газету, и ветер подхватил ее, унеся несколько страниц.

— Мне нужно в Чикаго. С Чандлером и Наз мы разберемся позже.

— Чикаго? — переспросил Ивелич ему вслед.

— Ты хочешь, чтобы бомба оказалась в Америке, — обернувшись, ответил Мельхиор. — Я доставлю ее сюда и решу вопрос с Каспаром.

Ивелич повернулся к Сонг:

— Я не понимаю…

Сонг положила руку ему на колено, удерживая на скамейке.

— Я тоже, — призналась она, глядя вслед Мельхиору. — Но Чикаго — вотчина Джанканы.

— Понятно.

Сонг показала на заголовок газеты «Даллас морнинг ньюс». Через мгновение Ивелич сообразил:

— Он уже все знал? И выкачивал из нас информацию, чтобы убедиться, что мы не врем.

— Я же говорила тебе: он хорош!

Ивелич поднял первую страницу, испещренную крестиками и ноликами, нанесенными красными и черными чернилами.

— Что это?

Сонг присмотрелась.

— Я не уверена, но, кажется, это старая шифровальная система, которая использовалась в сороковых годах. Берется сообщение, а потом его содержание с помощью определенного алгоритма фиксации букв переносится на газетную страницу. Агентов, способных расшифровать это без помощи компьютера, можно пересчитать по пальцам.

— Да уж, — пробормотал Ивелич и хотел добавить что-то еще, но замолчал, увидев, как Мельхиор обернулся и посмотрел на них.

— Ты действительно его завербовал?

Губы Ивелича тронула кривая усмешка.

— Я отвечу тебе через пятьдесят лет, если мы оба еще будем живы.

Мельхиор кивнул и снова отвернулся.

— Сонг тебя расслабляет, — пробормотал он. — Не сомневаюсь: так долго ты не протянешь.

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк

19 ноября 1963 года

Пока они спускались по лестнице к выходу, мужчина пониже ростом шел впереди БК, второй замыкал шествие. Между собой похитители разговаривали по-русски, что только подтверждало догадку Керрея о КГБ. Положение осложнялось. Одно дело, если Мельхиор решил просто выйти из игры, и совсем другое — если переметнулся на сторону противника. А может быть, новость об Орфее уже вышла за рамки национальных границ? БК почему-то не было страшно. Он уже бросил вызов и ФБР, и ЦРУ, так какая разница, если этих контор станет три?

Когда они спустились, шедший впереди повернулся к нему:

— Нам известно, что вы с Орфеем сейчас вместе. Ты отведешь нас к нему, или Назанин Хаверман умрет.

— Конечно, — согласился БК. — Если ты дашь мне ручку, а… — он обернулся через плечо, — твой напарник найдет лист бумаги, я с удовольствием напишу адрес.

Агент улыбнулся попытке БК шутить.

— Мы в этом городе в первый раз. И будем очень признательны, если ты нас проводишь.

— Если угодно… — пожал плечами БК.

В многолюдной гостиной тот, что был сзади, так тесно прижался к БК, что он не выдержал:

— Это пистолет в твоем кармане, или ты так рад нашей встрече?

— А разве не может быть того и другого? — в тон отозвался тот.

Гостей, казалось, изрядно прибавилось. В клубах дыма их толчея напоминала броуновское движение, и процессия продвигалась микроскопическими шажками. Первый русский, не желая привлекать к ним внимания, не пытался идти напролом. У БК появилось несколько драгоценных секунд, но как ими воспользоваться?

Новая волна гостей оттеснила их к металлической стойке, над которой висел женский портрет в стиле экспрессионизма: женщину, казалось, расчленил на куски, а потом снова собрал воедино подслеповатый хирург. Под картиной стоял средних размеров бронзовый кубок.

Толпа вновь надавила, и БК удалось сунуть в него руку, как в металлическую перчатку. Из горлышка взметнулось облако пепла. Замечательно, подумал он. Угодил в пепельницу!

Он быстро прижал руку с вазой к груди, радуясь, что на нем не один из его новых костюмов.

— Значит, это… — Прищурившись, он рассмотрел подпись художника, оказавшуюся самым внятным элементом картины. — И что вы думаете о Кунинге?

Пока первый его конвоир оборачивался, БК сумел изловчиться и нанести удар вооруженной рукой второму. Надо отдать тому должное — он успел выхватить пистолет, но ударом оружие у него было выбито.

— Хороший бросок! — оценил кто-то из гостей. БК повторил маневр, но на этот раз ему повезло меньше. Он услышал выстрел и увидел дымящийся ствол пистолета, по телу прокатилась волна боли — он пошатнулся, и ему показалось, что кости его удержались на месте одной только кожей.

Русский улыбнулся. Он хотел что-то сказать, но не смог. Он нахмурился, улыбка сползла с его лица. Изо рта показалась кровь, на груди расплывалось пятно.