Онлайн книга «Магия моего мозга. Откровения "личного телепата Сталина"»
От дум о высоком меня оторвали два товарища в штатском, но даже издали в них угадывались сотрудники НКВД. Они поздоровались и сказали, что со мной хочет поговорить товарищ Абакумов. И пригласили в машину. Разумеется, я не стал задираться и сел в подъехавшую «эмку». Дом, к которому меня подвезли, вывески над входом не имел, но охрана тут была. Меня провели в кабинет капитана госбезопасности Абакумова, и я занял стул. Правда, хозяин кабинета садиться не предлагал — он был из тех людей, которым приятно унижать ближнего. Неприятный оказался человек, к тому же он был настроен ко мне довольно-таки враждебно. Только из-за того, что я родился евреем. Поразительно, но в Советском Союзе был распространен антисемитизм, хотя и сам Ленин был на четверть евреем. А Троцкий? Каганович? Маленков? И тем не менее… А Абакумов все продолжал свои игры — перекладывал папки на столе, просматривал — для виду — какие-то бумаги, в общем, изображал крайнюю занятость. Это тоже было приемом из серии «Как унизить посетителя». Вот только я к нему сам не пришел, меня привели. Стало быть, я нужен Абакумову. Так чего ж тянуть? Есть нужда — выкладывай, в чем дело. Или я попал к дураку? Похоже, что так оно и есть. Вероятно, капитан получал от процесса унижения некое извращенное удовольствие — поглядывая на меня, он словно вырастал в своих глазах. — Вольф Мессинг — это настоящее ваше имя? — снизошел капитан наконец. — Не совсем, — ответил я. — Мое настоящее имя — Велвл, но в документах я для удобства записан, как Вольф. — С какой целью находитесь в Вильно? — резко спросил Абакумов и пристально, не мигая, посмотрел мне в глаза. — Приехал сюда на гастроли. Абакумов начал меня раздражать. К чему этот допрос? Вспомнив, как меня принимал Берия, я ощутил неприязнь к капитану — недалекому, жестокому и охочему до власти. Невольно я передал Абакумову это воспоминание как посыл, и капитан испугался. Мало ли какие отношения у этого жида с наркомом, — подумал он опасливо и резко сменил «маску», мигом перевоплотившись в доброго и отзывчивого человека. Но его нутро по-прежнему оставалось гнилым. Я был ему нужен как инструмент для упрочения положения. Абакумов не просто так интересовался моими психологическими талантами, в нем жила вера в могущество гипноза, немного детская. Отец его второй жены выступал под именем Орнальдо, именно как гипнотизер, причем неплохой. Отсюда, по-видимому, и возник интерес к моей персоне. — Я наслышан о ваших необыкновенных способностях, Вольф Григорьевич, — сказал капитан вкрадчиво. — Очень бы хотелось увидеть, как вы это делаете. — Что именно? — уточнил я. — Внушение! — выпалил Абакумов. — Сейчас я приглашу сотрудника, а вы попытайтесь внушить ему что-то невероятное. Пусть он споет… Нет, пусть лучше спляшет… Нет, внушите сотруднику, чтобы он пригласил меня танцевать. Сможете? — Смогу. Капитан вызвал пожилого офицера, и я отдал ему мысленный приказ побыть «кавалером». Офицер с несколько неуклюжей грацией приблизился к начальнику, церемонно поклонился и сказал: — Разрешите пригласить вас на вальс! Абакумов смешно растерялся, но «кавалер» был настойчив — он повторил свое приглашение, и я приказал ему обо всем забыть. Офицер недоуменно оглянулся, совершенно не разумея, как это он оказался так близко от непосредственного начальства, и Абакумов быстро сказал ему: «Ступайте!» Капитан был сильно впечатлен, но еще долго выспрашивал меня о том, как да что. Под конец он успокоился и даже повеселел. — Вы, как советский человек, не откажетесь помочь органам, если потребуется? — спросил он с легким нажимом. — Как советский человек всегда готов оказать органам посильную помощь. — Ну, я и не ожидал от вас другого ответа, и вы никогда не пожалеете о своем решении. Вы не думайте, Вольф Григорьевич, мы умеем ценить преданность. Ваша помощь будет хорошо оплачена… — Помогать своей стране я буду бесплатно, а вот. — Ну, ну! — добродушно подбодрил меня Абакумов. — Я бы очень хотел узнать, что сталось с моими родными в Польше…. Капитан деловито кивнул и сказал увесисто: — Узнаем, Вольф Григорьевич! На этом мы и расстались. Я вернулся в гостиницу и позволил себе рюмочку коньяка.» Документ 26
Рапорт В. Мессинга за 20 декабря 1940 года [43]: Совершенно секретно! Особая папка [44] НКВД СССР Секретариат Москва, пл. Дзержинского, 2 «Товарищ Берия! Сразу по первому вопросу. Встречу с И. В. Сталиным я не планировал и не мог планировать — это не тот человек, которого можно учитывать. Более того, я даже не предполагал, что подобная встреча вообще может произойти, и не знаю, по чьей именно инициативе она таки произошла. Льщу себе предположением, что товарищ Сталин сам захотел увидеться со мной. А произошло все обычным порядком. У меня были выступления в Гомеле. Вечером, после концерта, я сидел в номере гостиницы и пил чай, сдобренный армянским коньяком. Тут в дверь постучали, и я открыл двум офицерам при полном параде. — Товарищ Мессинг? — сказал один, четко отдав честь. — Мы за вами. Собирайтесь, вас ждут в Москве. Мало что понимая, я оделся, обулся, прихватил с собой портфель и вышел. Меня отвезли на аэродром и посадили в самолет. Первый раз со мной было такое, чтобы за мной высылали самолет! Признаться, я первым делом подумал на вас, Лаврентий Павлович, что это по вашему велению меня вызывают в Москву. На Центральном аэродроме я пересел в «ЗИС» и проехал за город, на дачу И. В. Сталина. На какую именно, я не знаю до сих пор, а о хозяине дачи я узнал, прочитав мысли сопровождающих. Охрана меня тщательно обыскала, отняла портфель, и офицер для поручений провел в сталинский кабинет. Вы, Лаврентий Павлович, когда затребовали этот отчет, уточнили, что именно вас интересует. Отвечаю: товарищ Сталин не поддается внушению — это человек со стальной волей. К тому же у него имеется то, что отличает истинного государственного мужа от политика — харизма. Тот незримый ореол, та аура, что приводит к повиновению целые народы, а у врагов вызывает почтение. |