Онлайн книга «Сын палача»
— Уверен он! — Надвигавшееся на Шепоткова лицо в пенсне искажала лютая злоба, и это казалось старшему лейтенанту самым страшным из всего, что сейчас над ним творили. — Он, понимаешь ли, гад, — уверен!.. Опять из каких-то неведомых бездн выплывал этот чертов Тайный Суд, с которым, казалось, было навсегда покончено; это приводило народного комиссара в особое неистовство. Тут еще и старика Вяземского кто-то убрал, при вскрытии нашли яд. И последняя фраза его: «…изощренная, хорошо законспирированная орга…» Уж наверно изощренная, если у них семнадцатилетний пацан выделывает эдакое! Лаврентий Павлович, как и покойный Вяземский, слыл большим любителем балета, и эти двое, что крушили сейчас ногами ребра Шепоткову, тоже, видать, когда-то танцевали в балете, больно ноги у них были сноровистые и крепкие. И так и сяк извивался Шепотков под ударами этих ног, но ускользнуть от них все равно не мог и получал то в печень, то в селезенку, то в самое что ни на есть причинное место. И когда мир померк в глазах, он, уже больше не изворачиваясь от балерунов, ибо не имел на то сил, снова услышал: — А то — уверен, понимаете ли, он… Один из ногастых пнул напоследок уже не шевелившееся тело, бывшее недавно старшим лейтенантом государственной безопасности Шепотковым, и спросил: — Куда его? Ответ народного комиссара принес даже некоторое облегчение, ибо Шепотков понял, что бить его, во всяком случае, больше не будут. Поскольку ответ этот был: — В расход. * * * Два сержанта госбезопасности сидели за столом и вели беседу. — Нет, ты как хочешь, Сундуков, а что-то нечистое в воздухе. Не считая старшего майора Недопашного, еще двоих из нашего подотдела за одну неделю похоронили. — Ты мне давай-ка, Ухов, без этих настроений! За что пьем? За Ленинский коммунистический субботник. Вот за него еще раз и выпьем. А все, о чем говоришь, — так сам знаешь: несчастные случаи. — Да ладно, Сундуков! Мы же с тобой сейчас только вдвоем; так вот, скажу я тебе: знаю я эти «несчастные»… — А что? С Сугубовым все чисто: самовозгорание. И с Матюговым ясно: шаровая молния — научно изученный феномен природы. Наши до такого ни шиша бы не додумались — кишка тонка. А Висляков — так он с детства лунатиком был, вот во время лунатизма с крыши и сверзился. Ну а капитана Чеснокова мы же сами с тобой проследили, что он с этой француженкой несанкционированно путался, вот он себе пулю в лоб и пустил, когда все узналось. Да и многие бы пустили на его месте. — Оно пожалуй… Но Чесноков — опытный разведчик, так бы его и проследили с этой француженкой, если б ты наколку не получил. От кого, интересно? — От Невидимки. — От кого?! — Ну, он так себя назвал: Невидимка я, говорит. Наколочку по телефону дал, и все, положил трубку. — Видишь — получается, кто-то подстроил. И с Висляковым — уж не знаю как, — но душой чую: тоже кем-то подстроено. И с Недопашным. Такая лютая смерть. От собственной собаки! Просто мор какой-то на наш подотдел. И все с тех пор, как мы занялись тем пацаненком. — М-да, пацаненок тот еще! Хрен знает, кто его такому научил, но ловкий как дьяволенок! — Слушай, а может, он?.. — Что?.. — Ну, он самый Невидимка и есть? — Может, и он… Только не нашего это ума, лучше в ту сторону не лезть. Вон, лейтенант Шепотков полез — и где он теперь, лейтенант Шепотков? — Известно где. В расходе. — То-то!.. Ты лучше вон на горячее налегай, а то, смотрю, мы уже по третьей, а ты ни х… не закусываешь. — Горячее — это можно… Только хочешь верь, хочешь не верь, а нечистое что-то творится, точно леший поблизости колобродит. — Ну-ну! Ты мне эти поповские штучки брось! Ишь, лешие с чертями ему уже мерещатся! Давай-ка мы с тобой лучше… Твое здоровье, друг Сундуков! — И твое, друже Ухов!.. Грибочки, грибочки, вон еще. И селедочка… Пасха, кстати, недавно… Закусывай, закусывай, все лучше, чем всякую …ню пороть… * * *
(«А что еще и с тещей, кажись, сожительствует — это уж мы для следующего раза прибережем».)
Сержант Сундуков * * * |