Онлайн книга «Брежнев»
|
В ответ начались массовые аресты противников новой власти и потенциальных противников. Хватали многих — часто без каких-либо оснований. Арестовывали обычно вечером, допрашивали ночью, а утром расстреливали. Руководил кампанией репрессий Хафизулла Амин. Вскоре сопротивление стало вооруженным. В марте 1979 года вспыхнул антиправительственный мятеж в крупном городе Герате. К мятежникам присоединились части гератского гарнизона, был убит один из наших военных советников. Тараки растерялся. Более решительный Амин предложил поднять боевые самолеты в воздух и уничтожить город. Главком Военно-воздушных сил позвонил советским офицерам: что делать? Наши советники пришли к Амину и уговорили его отменить приказ. Именно после восстания в Герате испуганный Тараки упросил Москву принять его. Он долго уговаривал советское руководство ввести войска. Тогда ему отказали. Видя, что происходит, Амин стал действовать активнее. Он считал, что Тараки не в состоянии удержать власть. Осенью 1979 года Тараки летал на Кубу. На обратном пути остановился в Москве. С ним беседовал Леонид Ильич Брежнев, плохо отозвался об Амине, говорил, что от этого человека надо избавиться. Тараки согласился. Но как это сделать? Председатель КГБ Юрий Андропов успокоил Тараки: — Когда вы прилетите в Кабул, Амина уже не будет… Но не получилось. Амина в общей сложности пытались убить пять раз. Успешной оказалась только последняя попытка. Два раза его хотели застрелить и два раза отравить. 14 сентября советский посол Александр Михайлович Пузанов приехал к Тараки и пригласил туда Амина. Тот ехать не хотел. И был прав в своих подозрениях. Но советскому послу отказать все же не мог — поехал. Во дворце Тараки в Амина стреляли, но он остался жив и бежал. Весь тот вечер и ночь в Кабуле между Тараки и Амином шла маленькая война. Тараки приказал армии уничтожить Амина. Но войска кабульского гарнизона в целом остались на стороне Амина. Наши советники тоже позаботились о том, чтобы войска не покинули казарм. Два вертолета Ми-24 поднялись в воздух, чтобы обстрелять ракетами здание Министерства обороны, где находился Амин, но наши советники сумели их посадить, потому что в здании было полно советских офицеров. На следующий день Тараки был изолирован. 16 сентября в здании Министерства обороны прошло заседание Революционного совета, а затем пленум ЦК НДПА. Тараки потерял должности председателя Революционного совета и генерального секретаря партии. Оба поста достались Амину. Первым делом он уничтожил своих противников — расстрелял несколько тысяч человек. Когда Тараки задушили, судьба Амина была решена. Брежнев счел это личным оскорблением: он гарантировал безопасность Тараки, а его убили. — Что скажут в других странах? — переживал Брежнев. — Разве можно верить Брежневу, если его заверения в поддержке и защите остаются пустыми словами? Леонид Ильич санкционировал спецоперацию в Кабуле. В КГБ сразу же придумали версию, что будто Амин — агент ЦРУ. Андропов приказал доставить Бабрака Кармаля, как злейшего врага Амина, в Москву. И началась переброска наших спецподразделений в Афганистан. В последний раз первый заместитель министра внутренних дел СССР Виктор Папутин прилетел в Кабул 22 ноября 1979 года. Он и не подозревал, что КГБ готовит убийство Амина. О спецоперации не поставили в известность ни военных советников, ни даже посла. Генерал Вадим Алексеевич Кирпиченко, который в роли заместителя начальника Первого главного управления (внешняя разведка) КГБ руководил — вместе со старшим представителем комитета генералом Борисом Семеновичем Ивановым — подготовкой операции в Кабуле, вспоминал: «Ближе к дню „Х“ Виктор Семенович Папутин что-то почувствовал и, обращаясь к нам с Борисом Семеновичем Ивановым, сказал однажды: — Ребята, я вижу, вы здесь что-то затеваете… Оставьте меня в Кабуле, я вам пригожусь с нашим отрядом „Кобальт“. Мне в Москву не хочется возвращаться. Там в МВД, на самом верху, творятся плохие дела. Знал он уже, конечно, что на замену ему министр внутренних дел Щелоков приготовил зятя Брежнева — Чурбанова, и хотел поэтому оттянуть свое унизительное отстранение. Оно вскоре действительно состоялось. Папутин не вынес этой несправедливости и пустил себе пулю в лоб как раз на следующий день после переворота в Кабуле». Чекисты решили опереться на авторитет первого заместителя министра внутренних дел. Представитель КГБ в Афганистане показал Папутину проект шифротелеграммы в Москву. В ней положение в стране называлось катастрофическим, говорилось, что афганская армия деморализована и не в состоянии противостоять вооруженной оппозиции, а Амин больше ничем не управляет. Эта телеграмма подтверждала необходимость немедленно убрать Амина и ввести советские войска. Папутина попросили подписать телеграмму, и он, доверяя чекистам, легко поставил свою подпись. Тогда телеграмму уже с двумя подписями принесли новому советскому послу. Если бы телеграмма ушла в Москву с несколькими подписями, доверие к ней было бы значительно большим, чем к мнению одного ведомства. Новым послом был Фикрят Ахмеджанович Табеев, бывший первый секретарь Татарского обкома. Он еще не вник в ситуацию в стране, но был достаточно опытен и знал, как опасно подписывать бумаги, в надежности которых не уверен. Главный военный советник генерал-полковник Салтан Кеккезович Магометов тоже был новичком в Афганистане. Он только что сменил генерал-лейтенанта Льва Николаевича Горелова, который прослужил в Кабуле несколько лет и считал полезным сотрудничество с Амином… Посол Табеев пригласил к себе Заплатина и попросил его высказать свое мнение. Заплатин решительно не согласился с содержанием телеграммы и показал ее главному партийному советнику Веселову. Тот тоже был против. Вдвоем они прямо спросили Папутина: зачем подписал шифровку, ведь сам только что приехал в Афганистан, еще не побывал ни в одном гарнизоне и не можешь знать реального состояния афганской армии? Папутин честно признался, что подписать его попросили чекисты. Но если есть сомнения, он свою подпись снимает. Эта телеграмма все-таки была отправлена в Москву и сыграла большую роль. Но подпись под ней стояла только одна — представителя КГБ. Так, может быть, потом, после убийства Амина и ввода советских войск, Папутину припомнили, что он отказался поставить подпись под той телеграммой? Нет, эта история на судьбе Папутина не отразилась… Авторы книги «Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны» Давид Гай и Владимир Снегирев пишут со слов советского посла Табеева: «Папутин сильно пил. В Афганистане напивался постоянно. К тому же страдал манией преследования: ему казалось, что во всех помещениях установлена подслушивающая аппаратура, что за ним постоянно следят… Видно, о его запоях кто-то сообщил в Москву. Звонит мне из ЦК Пономарев: „У нас сигнал на Папутина“. — „Проверю“, — осторожно отвечаю я Борису Николаевичу. „Не надо ничего делать. У него командировка заканчивается — пусть выезжает“…» |