Книга Я из Зоны. Небо без нас, страница 30 – Дмитрий Григоренко

– Я сказал брейк, что значит – разошлись, – повторил Дельный.

Он медленно опустил автомат, убирая ствол от окошка. Звон гулял в голове. Сколько ж можно стрелять в закрытом помещении! Зато эффект наблюдался положительный.

Унылый присел на корточки и схватился за голову. Я зачем-то размотал ремень и дергал его, наверное, стараясь успокоиться. Сердце билось в истерике.

Трофимыч с Чесом переглянулись и сели назад за стол.

– Заколебал ты командовать! Хороший бой загубил, – зло сказал Чес.

– До первой крови, – напомнил Трофимыч.

– У них у двоих раны. Надо дождаться следующего кровопускания, – сквозь зубы процедил бандит.

Дельный полавировал между нами, несильно толкнул Унылого. Нагнулся, забрал у него нож.

Тот широко расставил руки и запричитал:

– Он мне лицо порезал. Лицо! Что я теперь делать буду?

Дельный сел на мое место, подкрутил огонек лампы. Стало светлее. На левой щеке у грузного виднелся разрез, длиной в пять сантиметров. Загнутое лезвие моего ножа оставило неровную рану, как будто Унылого повредили когтем.

– Что и всегда, искать продажную любовь, – сказал Чес и они вместе с торговцем засмеялись.

– Унылый – это надолго твое погоняло. Мамой клянусь, – отсмеявшись, сказал бандит.

Тот всхлипнул, и казалось, сейчас заплачет. Получается, что неизмененная кличка его больше задела, чем мой нож. Странный парень. Я сложил свое оружие, засунул в карман. Вставил ремень в штаны. Не знаю, правильно или нет, взял сумку, достал бинт, перекись и лейкопластырь.

Трофимыч спросил:

– Помочь?

– Сам справится, – вмешался Чес, – я бы этому рохле вообще помощь не оказывал.

– Не-не, хорошее дело, перекись водорода. Зачет, Кузьма, – сказал Дельный.

Я решил, они специально говорят друг другу наперекор.

– Эй, раз у Пробирки кровь, – выкрикнул Чес, – так это ничья!

Я внимательно посмотрел, да, при ярком свете стала видна царапина на левом предплечье. Тонкая линия, будто лазерным скальпелем провели. Даже не заметен разрез рукава формы. Черт, хороший же нож у этого Унылого!

– До первой крови, – повторил свою же фразу Трофимыч, – сначала у вашего потекла.

– Ладно-ладно, сталкерок, не будем больше бычиться. Вот запасик у меня, – сказал Чес примирительно.

Он полез в рюкзак и выставил на стол бутылку водки.

– Отметим, что наше будущее не посрамило нас в честном поединке, – предложил он и с характерным треском отвинтил крышку. В честном, ага, как же.

Я встал над Угрюмым:

– Рану покажи.

Тут же отлетел назад, с такой силой толкнул меня грузный парень. Моментально, с корточек, да так сильно, что я отлетел к стене и знатно об нее шмякнулся.

– Я тебя порешу, тварь, – кинулся он на меня.

Чес моментально оказался рядом и коротким ударом в печень остановил его.

– Сядь и не рыпайся, пока эскулап лечить будет. Учишь тебя, учишь, а ты как валенок себя ведешь.

Унылый послушно отполз на кушетку.

Сдурил, ясно же, что он не умеет проигрывать. Кто не умеет достойно проигрывать, не может делать выводы из поражения. Значит, и развиваться не способен. Вроде так мне говорил начмед.

Хорошо, что голову мне не раскроил об стену. Да, теперь точно уверен, не начни я первый драку, то шансов выйти целым было бы катастрофически мало. Даже не проигравшим, а именно целым, без вспоротого живота или пробоины в грудной клетке.

– Не дергайся, – предупредил я его. Для себя решил, любая ненормальная реакция – и пусть его дружки лечат.

Перекись полилась на рану, смывая кровь. Вот и яркий цвет, который я искал в Зоне, когда мы шли к свинарнику. Вроде, она насмехалась – все серое и коричневое? А нет, вот тебе солдатик синие всполохи «разрядки», вот тебе кровь, сначала у «туши», теперь у вас, людишек.

Мне казалось, от этого момента до прохода блокпоста пролетела неделя. Впечатлений набралось на несколько месяцев разговоров. Сидение в душном подвале угнетало и выматывало.

Как люди в тюрьме находятся годами, не представляю и даже не хочу об этом думать.

Может тот же Чес нормальный человек, просто его покорежила тюрьма, как и Трофимыча, изменила Зона. Унылый как надломленная ветка, молча сидел на кушетке, безвольно опустив руки между коленями. Чес, видимо, имеет на него огромное влияние.

Я промыл рану, сложил кусочек бинта в несколько раз, присобачил лейкопластырем.

– Зачем лез в сумку? – спросил его. Сзади меня шумели, стараясь выяснить, ничья или же победа. Что меня напрягало, Чес предлагал переигровку поединка.

– Голова болит, таблетку хотел взять, – ответил Унылый после долгого молчания. Я даже решил, что он вообще со мною общаться не будет.

Н-да, некрасиво получилось, хотя я и прав.

– Спросить не пробовал? – поинтересовался я.

– Настоящие пацаны в разрешениях левых фраеров не нуждаются, – грустно ответил он. Наклонился чуть ко мне и добавил:

– Я тебя, падла, еще достану.

Кроме мата слов нет. Я разложил на столе медицинские инструменты и начал обрабатывать рану на предплечье. Все то же самое, единственное отличие, бинт не приклеил, а намотал турами.

Что за человек этот Унылый, непонятно. Из него бандит, как из меня сталкер. Косит под крутого пацана, хотя я не вижу в этом логики.

Мужики уже перестали спорить.

Чес сообщил:

– Решением голосования, два против одного, присуждаем ничью!

Видимо, я должен радоваться. Понятно, что два голоса – это он и торгаш.

– Я за базар отвечаю, вы нормальные сталкерки! Зуб даю, с вами не в падлу выпить! – заявлял он на протяжении следующих часов. Унылый храпел на кушетке. Чес его матом выгнал из-за стола, Дельный же добавил:

– Спи, скоро утро.

Они разговорились с Трофимычем, искали общих знакомых и даже нашли. Оказывается, Трофимыч сбывал артефакты человеку, а тот уже торговал с Дельным. По логике последнего, это объединяло нас с ними покрепче цемента, и теперь однозначно, Трофимыч поведет их к Топям.

Я закемарил и даже вырубился, уронив голову на деревянную крышку стола. Странный день, странное спасение. Жизнь налаживалась. Из беседы я понял, сошлись на золотой середине.

– Доведешь до края Границы, а там путь укажешь, и мы в расчете! Тушу-то, тяжелую мы оттащили, вход открыли, – не переставал уговаривать Дельный.

– Даже гранату не кинули, – повторял за ним Чес. От спиртного и из-за жары в схроне, он скинул черный плащ. Худющий, как цыпленок, правда, злости в нем, будто специально двойную порцию налили при рождении.