Книга Убийства на Чарлз-стрит. Кому помешал Сэмпсон Уорренби?, страница 97 – Джорджет Хейер

— Говорят, раньше у сквайра было подцюжины садовников, много конюхов и егерей, — сказал констебль, затормозив перед домом. — Теперь все, конечно, по-другому.

— Точно, — отозвался старший инспектор, покидая машину. — А народ, заметь, сынок, это все больше садовники, конюхи да егеря. Можешь набить этим свою трубку, то-то славно задымится!

Оставив недоуменного констебля с отвисшей челюстью, он шагнул к двери дома. Хемингуэй позвонил в колокольчик, и дверь открыл седой слуга, спросивший имя и цель гостя и поклонившийся в знак уважения к закону и презрения к его приспешникам. Виртуозно сочетая вежливость и пренебрежение, он усадил старшего инспектора в кресло в холле и отправился за указаниями к хозяевам. Вернулся слуга в сопровождении миссис Эйнстейбл, пары терьеров и одного молодого ирландского сеттера, устроившего старшему инспектору необычайно радостный прием.

— Сидеть! — скомандовала миссис Эйнстейбл. — Извините. Сидеть, дурачок!

Хемингуэй, успешно отражавший восторженный натиск сеттера, воскликнул, стряхивая с себя шерсть:

— Какой красавец! Ну, хватит! Сидеть!

— Очень признательна вам за снисходительность, — сказала миссис Эйнстейбл. — Он еще не прошел обучение. — Ее утомленные глаза оглядели старшего инспектора. — Полагаю, вам нужен мой муж. Он здесь, неподалеку, во флигеле. Я отведу вас к нему. Это сэкономит время, к тому же там он держит свою винтовку.

— Благодарю вас, мадам.

Она рассмеялась:

— Раньше Торнден не радовал нас такими развлечениями!

— Полагаю, вы предпочли бы без них обойтись, — произнес Хемингуэй, следуя за ней сначала по коридору, а потом по заросшей аллее.

— Сознаюсь, без этого было бы гораздо лучше. Какой ужас — убийство! Муж тоже обеспокоен. Он никак не избавится от ощущения ответственности за Торнден. У вас есть догадки, чьих это рук дело? Или нельзя спрашивать? Тем более когда среди возможных подозреваемых мой муж… Лучше бы я дождалась его и увезла домой!

— Вы, кажется, рано уехали с тенниса, мадам?

— Да, я заглянула туда только на чай. Сама я — развалина и в теннис не играю. К тому же тогда выдался очень жаркий день!

— Вы помните, во сколько уехали, мадам?

— А какая разница? После шести часов. Спросите мистера Пленмеллера, он шел мне навстречу, когда я выехала. Может, он помнит, который был час?

— Наверное, он возвращался с бумагами для вашего мужа?

Она опять засмеялась:

— Да! Вам рассказали?

— Мне сообщили, что после чая он попросил отпустить его и вернулся через полчаса. Я не знал, что вы встретили Пленмеллера.

Она остановилась и бросила на него быстрый взгляд:

— Можно подумать, что у кого-то были дурные замыслы! Поделом ему, угодил в собственную ловушку! Вам объяснили, почему ему понадобилось уйти?

— Нет, мадам. А вы знаете?

— Конечно, как и все остальные! Ужасно с его стороны — и так типично! После чая составились команды, и мисс Уорренби оказалась лишней. Это означало, что ей предстояло беседовать с Гэвином Пленмеллером. Поэтому ему и понадобилось отлучиться домой за бумагами для моего мужа. Неудивительно, что он создает себе врагов!

— Удивляться не приходится, — поддакнул Хемингуэй. — Вы полагаете, все знали истинную причину его ухода?

— Все, кто его слышал! Миссис Хасуэлл сказала, что ему и мисс Уорренби придется развлекать друг друга, после чего он обратился к Линдейлу будто бы вполголоса, но так, что слышали все: дескать, теперь ему надо быстро соображать… Не знаю, услышала ли это мисс Уорренби, но я услышала! Ты очень занят, Бернард? Пришел старший инспектор Хемингуэй.

Две ступеньки вели в большую квадратную комнату, где были бюро с выдвижной крышкой, картотечный шкаф, несколько кресел с кожаными сиденьями. На одной стене висела карта поместья, в другой была дверь. Сквайр сидел за столом и занимался какими-то бланками. Он взглянул на Хемингуэя из-под густых бровей и поднялся.

— Скотленд-Ярд? — резко спросил он. — Иди отдыхай, Розамунда!

— И не подумаю, дорогой! — Миссис Эйнстейбл села и достала из лежавшей на столе пачки сигарету. — Не до отдыха, когда у нас полиция! Мне интересно! Можно подумать, что мы угодили в книжку Гэвина!

Муж молча посмотрел на нее. Она, закурив, подбодрила его улыбкой — так показалось Хемингуэю.

— Прошу, садитесь, — произнес сквайр. — Чем могу быть полезен?

Это было сказано скорее по-командирски, а не тоном человека, которому предстоит допрос. Хемингуэй оценил это и понял, что сквайр крепкий орешек. Что ж, люди, поручившие это расследование ему, знали, что делали. «Замешаны местные родовитые семейства, — объяснил заместитель комиссара полиции непосредственному начальнику и закадычному другу Хемингуэя суперинтенданту Хинкли. — Неприятная ситуация. Поручим ее Хемингуэю. Понятия не имею, как у него это получается, но у Хемингуэя нестандартный подход. Он умеет раскалывать самых трудных свидетелей». На что суперинтендант Хинкли с усмешкой заметил: «Он бывает несносным, правда, сэр? Но результат есть результат. Сдается мне, именно его нестандартный подход застает людей врасплох. Факт, вы же сами говорите: он всегда добивается своего! У него редкое…» В этом месте заместитель комиссара перебил суперинтенданта: «Чутье! И не говорите! Что есть, то есть, черт бы его побрал!»

Сам старший инспектор без колебания приписал бы свой первый вопрос сквайру этому чутью. Усевшись по другую сторону стола, он улыбнулся:

— Благодарю вас, сэр. Я подумал, что лучше с вами поболтать, потому что, насколько я понимаю, вы дружили с Уорренби.

Воцарилась тишина. Ее продолжительность была старшему инспектору на руку. Никто не догадался бы, что Хемингуэй наблюдает за обоими присутствующими. Тем не менее, хоть он и выбрал этот момент для поглаживания терьеров, нюхавших его штанины, от него не укрылись ни взгляд сквайра, ни оцепенение его обычно суетливой супруги: она, не мигая, уставилась на тлеющий кончик своей сигареты. Молчание нарушил сквайр:

— Я бы выразился скромнее. Я с ним прекрасно ладил. В пререканиях с соседями нет никакого смысла.

— Точно, — кивнул Хемингуэй. — Тем более что все сходятся в одном: поладить с Уорренби было непросто. Вот я и решил поговорить с человеком, относившимся к нему непредвзято. Как эту непредвзятость ни толковать… По одну сторону мисс Уорренби, по другую все остальные. В данной ситуации важно услышать беспристрастное мнение. Как он умудрился добиться такой единодушной неприязни?

Сквайр не спешил с ответом. Сначала, скрывая неуверенность, он пододвинул Хемингуэю сигаретную пачку.

— Не знаю, курите ли вы…

— Спасибо, сэр, — сказал Хемингуэй, беря сигарету.

— Вы задали трудный вопрос, — начал сквайр. — Сам я никогда не конфликтовал с Уорренби: со мной он был сама учтивость! Но он был отчасти чужаком. Не понимал, как вести себя в таком месте, как это. Здесь нужно добиваться поддержки, шагать в ногу со временем. Но и отпугивать таких, как Уорренби, не следует. Надо принимать их и учить правильному поведению.