Книга Спасенная горцем, страница 56 – Сабрина Йорк

– Сейчас не время обсуждать политику, – процедил он.

– Ба! Это потому, что твоя жена здесь? – Олриг метнул в Ханну воинственный взгляд. – Она должна сидеть и молчать, как полагается хорошим женам, когда мужья обсуждают дела.

Олриг и в самом деле осел. И дурак, если, в отличие от Александра, не чувствует нарастающего раздражения Ханны.

Александр погладил жену по руке в надежде успокоить. Будет крайне неприятно, если она схватит одну из валявшихся на столе вилок и проткнет ею барона. Что, судя по блеску ее глаз, она и была намерена сделать.

– Даннет прав, – поддакнул Нилл, обведя глазами стол. – Нам не стоит говорить об этом прямо сейчас. Здесь слишком много ушей.

Да, а их заговор предать Кейтнесса равносилен государственной измене.

– Сейчас время перемен, – вставил Скрастер. – И мы тоже должны меняться.

– Да. Но есть праведные пути. И неправедные. Огораживание, например, – возразил Александр.

Все, кроме Боуэра, стали возмущаться.

– Но огораживание улучшает состояние земли, – нахмурился Нилл.

– Какой ценой?

– Скажи лучше, какая при этом выгода! – прогремел Олриг. – Стаффорд избавился от мертвого груза и получил большую прибыль.

– Да, за счет жизней арендаторов и фермеров. За счет жизней своих вассалов.

– Ба! Это старомодные воззрения.

– Это воззрения истинных шотландцев, – отрезала Ханна.

Мужчины негодующе уставились на женщину, посмевшую их перебить.

– Все усилия Стаффорда увенчались успехом, и я, глядя на него, стал делать то же самое на моих землях! – торжествующе заявил Олриг, но под взглядом Александра словно уменьшился в размерах.

– Знаю! – рявкнул Александр. – И куда, по-твоему, пойдут изгнанные тобой люди?

– Ты дурак, если принимаешь их, – злорадствовал Олриг.

– Вряд ли можно назвать дураком человека, проявившего милосердие, – вмешалась Ханна.

– Он дурак, потому что противится неизбежному, – поправил Скрастер. – Это должно случиться и случится. И Стаффорд, и Кейтнесс хотят этого. Кто мы такие, чтобы противиться? Эти усовершенствования – возможность получить больше денег. Для нас. Для нашего лэрда.

– Возможность уничтожить плодородные земли.

– Это всего лишь несколько овец, – пожал плечами Нилл.

– Нет! – взорвалась Ханна. – Это больше, чем несколько овец! Это убийство!

– Убийство? – фыркнул Скрастер, поднимая кружку. Очевидно, он тоже выпил немало.

Ханна казалась сильной, но Александр чувствовал, как дрожит ее рука.

– Это убийство наших людей. Убийство нашего образа жизни, – холодно отчеканила она.

– Ба! – воскликнул Олриг, вставая и покачиваясь. – Это бесполезный разговор. И мне нужно отлить.

Ханна поморщилась, она всегда презирала его за вульгарность. Посмотрела на Александра, и тот прочитал ее мысли по глазам. Хотя у них были заказаны комнаты, он не желал оставаться здесь, если эти люди не собираются уходить. И он ощутил, что Ханна чувствует то же самое. Их вечер был испорчен.

– Вероятно, нам пора домой, – пробормотал он.

– Да, – кивнула Ханна.

Он свистнул Бруиду, который тут же поднялся и подбежал к хозяину. Тот погладил густой мех пса, пытаясь успокоиться. Как ни неприятна была стычка, у него не имелось желания увозить с собой накопившуюся желчь.

Боуэр тоже встал и проводил их до двери.

– Извините за эту сцену, – проворчал он, кланяясь Ханне.

– Все в порядке, – улыбнулась она.

Александр хлопнул друга по плечу.

– Просто ты не знаешь, что мы постоянно враждуем.

– Все же я боюсь, что испортил вам свадебное путешествие, – покаялся Боуэр.

– Ничего подобного! Это был чудесный день! – рассмеялась Ханна.

– Вы должны позволить мне одолжить вам экипаж. Тяжело возвращаться в Даннет верхом.

Александр посмотрел на Ханну. Сам он без труда мог скакать хоть целый день. Он знал эту землю, как собственную ладонь. Но она устала. Кроме того, сидя в экипаже, они смогут ласкать друг друга.

– Буду очень благодарен. Спасибо, Боуэр.

– Превосходно! Сейчас все устрою.

Боуэр облегченно улыбнулся, и они все вместе вышли на улицу.

После шума и спертого воздуха гостиницы в конюшенном дворе было тихо и прохладно. Когда они шли к конюшне, оттуда донеслись странные звуки. Рычание, звук удара, визг.

Бруид остановился. Из горла вырвалось тихое ворчанье.

– Будь ты проклята! – раздался вопль из конюшни, сопровождаемый отчаянным воем.

Александр мгновенно насторожился. Он уже слышал подобные звуки раньше. Когда он метнулся к широко открытым дверям, Ханна его окликнула. Бруид не отставал.

Все мышцы Александра напряглись при виде открывшейся его глазам сцены, хотя он уже знал, что обнаружит в конюшне. Краснолицый, окончательно опьяневший Олриг загнал в стойло свою собаку и избивал ее. Хотя бедняга лихорадочно пыталась сбежать, разъяренный хозяин не позволял ей это сделать. Удар следовал за ударом, а Олриг буквально кудахтал от удовольствия.

Да, он очень походил на Дермида.

Обуреваемый яростью, Александр ринулся к нему и схватил за руку. Олриг зарычал и замахнулся на Александра кнутом, метя в лицо. Но Александр почти не заметил боли.

– Ублюдок! – рявкнул он.

Олриг с воплями продолжал его избивать. Но тут на него со страшным рыком набросился Бруид и повалил на землю. Подонок дико взвизгнул, когда Бруид поставил ему на грудь передние лапы и, ощерившись, зарычал в лицо. Олриг поднял кулак и всадил его в морду Бруида. Пес заскулил, но не двинулся с места.

Когда Олриг снова поднял руку, на этот раз с зажатым в ней кнутом, Бруид проворно его цапнул. Олриг взвыл, задергался и стал шарить за поясом.

Александр был поражен разыгравшейся на его глазах драмой, поэтому не сразу сообразил, что надо отозвать пса. Но тут он встрепенулся и рявкнул:

– Бруид! Ко мне!

Пес оглянулся на Александра, снова заскулил и выпустил добычу.

Олриг вскочил. В руке что-то блеснуло. Александр, в отличие от Бруида, увидел опасность, но у него не было времени предупредить верного друга, прежде чем лезвие опустилось, глубоко вонзившись в плечо собаки.

К ужасу Александра, Бруид упал.

Глаза Александра застлало алой пеленой. Воспоминания обрушились на него. Воспоминания о другом мужчине, другой собаке, другом времени.

Он бросился на Олрига и ударил кулаком в красное, мясистое лицо. Кровь из расплющенного носа брызнула во все стороны. Александр ощутил свирепое удовлетворение. Ему хотелось измолотить негодяя, превратить в отбивную.