Книга Пуля на закуску, страница 44 – Дженнифер Рардин

— Трудная ночь выдалась? — спросил Коул, все же пытаясь пошутить.

— Можно сказать и так, — ответила я, оценивая аудиторию. Все купили билеты — кроме Вайля. — Где шеф? — повернулась я к Коулу.

Он замялся, пожал плечами:

— В мужской спальне. Медитирует. Очевидно, чтобы обратить человека в вампира, сперва надо достичь нирваны, а он пока еще не совсем до нее дошел.

Меня пронзило злостью. Кирилай должен был ему сообщить, что я в опасности. Он бы в нормальном состоянии бросился на выручку, даже если бы думал, что я справлюсь сама, все равно держался бы рядом. Возле боковой линии поля, подбодряя меня возгласами. Ничто на земле не могло бы ему помешать прийти мне на помощь. До сих пор.

— Жас! — Дэвид шагнул вперед от кухонной плиты, где они говорили с Кассандрой. — Что с тобой?

Он протянул руку, я резко попятилась, простучав каблуками по паркету и ударив в стену плечами, оставившими большое красное пятно.

— Не трогай. Я… те твари, что на меня напали, после них есть некоторое последействие. Не надо, чтобы тебя это тоже коснулось.

И не надо, чтобы ты знал то, что знаю я. Откуда-то я понимаю, что, если ты меня коснешься, Колдун может учуять мои подозрения, а это конец нам всем. Господи Боже мой, Дэйв, как же мне тебя спасти?

— Ты инфицирована? — спросила амазонка Грейс, вскакивая с табуретки и направляясь в гостиную. По дороге она схватилась за Джета и Кэма, пытаясь увести их с собой, но они не рвались за ней идти. — Ребята, она может вас заразить чем-нибудь смертельным, — предупредила Грейс.

Но они все равно не встали. Она буркнула что-то сердито, выпустила их и вышла из кухни, подчеркнуто громко топая.

— Это по воздуху не передается, — сказала я. — И прикосновением тоже вряд ли. Для этого нужно кого-нибудь убить.

— Что ты сегодня и сделала, — сказал Натчез, задрав верхнюю губу в ответ на мой взгляд.

— Я вам все расскажу, обещаю. Дайте только помоюсь сначала, ладно? На самом деле, — я повернулась к Кассандре, — что мне сейчас нужнее всего, так это святая вода.

* * *

Через полчаса, умащенная и отмытая, понимая, что должна была бы чувствовать себя лучше, а на самом деле — ни хрена, я вернулась в кухню. По дороге прошла мимо мужской спальни. Вайль закрыл дверь, но я чувствовала, что он там. Снова вернулась злость, и не успела пройти, как я за нее схватилась, вцепилась всеми силами, хотя она и пыталась вывернуться скользким тощим угрем.

С грохотом распахнув дверь, я шагнула в комнату:

— Где тебя черти носили?

Он сидел на красиво расшитом сине-белом ковре, в круге из камней, сложив руки на коленях. Выражение лица, спокойное, как у буддистского монаха, не изменилось при моем громком появлении, но глаза, и без того ставшие неспокойной океанской синью, потемнели до лиловых. В любой другой момент я бы задумалась, почему Вайль, наедине с собой, готовясь к событию, означающему завершение вековых исканий и трудов, из-за чего-то еще расстраивается. Но тикали часы, отмеряющие срок волны моего гнева, и у меня были более срочные дела.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он, не повышая голоса. Но встал — наверное, чтобы не смотреть на меня снизу вверх, пока я мечу молнии сверху вниз.

Злись, велела я себе.

Не очень легко выполнимый приказ при моих обстоятельствах. И притом еще, что Вайль уже переоделся, чтобы лечь. Единственное, что на нем было — пара шелковых пижамных штанов, оставлявших очень мало простора воображению. Тем не менее мое воображение включилось в форсированном режиме.

Я решительно посмотрела ему в глаза и сказала:

— Пока ты где-то там разыгрывал Обращение Ясновидицы, меня чуть не убили четыре сборщика. Не говоря уже про два-три десятка магулов. Ты вроде бы мой начальник, и ты говорил, что мы партнеры.

— Что такое магулы?

Взгляд Вайля устремился в сторону кровати, где уже стоял его спальный тент. Вайль даже не изображал интереса.

— Мы их видели, когда они висели! — сообщила я раскаленным тоном. — Они нападают на убийц и их жертв. Высасывают все эмоции и оставляют совершенно отупевшее тело, Вайль. Они напали на меня. Хочешь видеть?

Я повернулась спиной и задрала рубашку, дав ему добрых пять секунд на осмотр повреждений. Ощутив осторожное прикосновение его пальцев к коже, я резко одернула подол и развернулась.

Мне не хотелось узнавать это его выражение. Я думаю, что никто не должен видеть такого горя на чужом лице более раза в жизни. Такое лицо было у Дэвида год и четыре месяца назад — когда он вошел ко мне в кухню и стал свидетелем, как я обратила его жену в дым.

«Что ты наделала?» — заорал он, подбегая туда, где она только что стояла, умоляя ее впустить. Чтобы вырвать мне горло.

«Она взяла с меня обещание, — ответила я сквозь стучащие зубы. Меня трясло с головы до ног. Только что окрещенный пистолет я отложила на стол, чтобы не прострелить себе случайно ногу, и обхватила себя за плечи. — Мы поклялись друг другу, что, если одну из нас обратят, другая ее сожжет».

Он глядел на меня дикими, неверящими глазами. Я знала, что он хочет упасть на землю, обнять оставшуюся от нее одежду, но сломанные ребра едва позволяли ему стоять. Врач отпустил его на похороны товарищей только с тем условием, что при нем будет кто-то из родных. Поскольку я ближе всех жила к кладбищу, он выбрал меня.

«Ты врешь! — крикнул он. — Джесси никогда бы на это не пошла! Она хотела бы жить во что бы то ни стало!»

«Нет. — Я попыталась покачать головой, но смогла только дернуться. Рефлекторно проглотила слюну. Это уже была не просто дрожь, какой-то припадок. Судороги, от которых мне казалось, что я стою на ручке перфоратора. — Это ты хотел бы, чтобы она жила во что бы то ни стало».

«Ты лицемерная сволочь! — рявкнул Дэвид мне в лицо. — Если бы тут на пороге стоял Мэтт и просился войти, ты бы распахнула перед ним двери! Ты бы для него руку себе взрезала!»

Я не ответила ни слова. Бесполезно говорить Дэйву, что мы с Мэттом заключили то же условие. Какая теперь разница? Если он хочет на меня орать, если злость поможет ему пройти через этот кошмар, пусть так. Это самое меньшее, что я могу для него сделать.

Вцепившись ногтями в бока, я сжала пальцы изо всех сил, стараясь не замечать ничего, кроме этой боли. Помогло. Иначе бы я подошла к стене и стала бы об нее биться головой, пока не потеряла бы сознания.

«Ни секунды больше не могу тебя видеть! — выплюнул Дэйв, как змея выплевывает яд. — Я ухожу».

Я кивнула, слишком ошеломленная своими страшными утратами, чтобы вместить еще и эту новую боль. Пока он складывал вещи, я попыталась взять себя в руки. Потом собрала останки Джесси — жалкая кучка пепла вместо молодой, веселой, яркой женщины. Я сложила их в кедровую шкатулку, которую мне подарила в детстве бабуля Мэй, и отдала Дэйву, когда он шел к выходу.