Книга Кривые дорожки к трону, страница 43 – Юлиана Чернышева

— О чем ты?

— Ну, наверное, о способах «подружиться». Я-то до сих пор по наивности считала, что в первую очередь нужно обоюдное стремление и расположение к этому, а оно вот как получается… Не подскажешь, а что сначала полагается — презрением окатить или предложить прогуляться до кровати, а то я что-то запамятовала… — Нет, подвеску я все-таки зря не надела. Контролировать язык удавалось как-то ну совсем плохо. Но заслужил ведь, заслужил! Так пусть получает теперь. Тем более что не эмоции же я на него вываливаю, а одни лишь голые факты.

Кажется, теперь временно онемел Ирвин. Но сориентировался быстрее, чем я.

— Я же извинился.

— Кажется, где-то это уже слышала… Во-первых, извинился ты не за это, во-вторых, все равно продолжал вести себя тем же образом, за который извинился. Стихийникам логику в академии совсем не преподавали или ты занятия прогуливал? — Получалось, что хамила почти в открытую теперь я, но пожелание самой себе — быть умнее и промолчать уже не работало. Разобраться и высказать все наболевшее хотелось вот прямо здесь и сейчас, не оттягивая еще дальше. Я даже руки машинально на груди скрестила, перестав цепляться за такар. ^[31]

— Может быть, если бы ты вела себя так изначально, мне и извиняться было не за что, — неожиданно раздраженно откликнулся муж.

— Прости? Как сейчас — ругалась с тобой?

— Да не важно — ругалась, пререкалась, дралась. — Я вздернула брови от такого предположения. — Главное, что на человека была бы похожа.

— А-а-а, на человека. А была на кого, позволь поинтересоваться? На животное? На кошку хасайскую?!

— На статую ледяную! — Видимо, раздражение заразно. Ирвин рявкнул так, что даже моя спокойная доминга вздрогнула слегка. — Я тебя тогда представлял совсем другой!

— Ах, представлял. Ну, простите великодушно, что так разочаровала вашу светлость. — Я убеждала себя, что нужно успокоиться. Что я умная, уравновешенная девушка, и потакать своим желаниям — не всегда хорошо. Убеждала тщетно и безрезультатно.

Муж, кажется, методами самоконтроля владел лучше. Вздохнул пару раз глубоко, прикрыл на несколько секунд глаза, и, когда заговорил вновь, его голос звучал почти обычно:

— Признаюсь, я тогда сплоховал. Весь день носился по городу, устал, как собака, тут еще ужин этот в вашем доме. И не откажешься никак, дядя голову оторвет, а Навастир поможет. И я честно успокаивал себя тем, что, по рассказам Нейни, моя невеста — замечательная, искренняя и милая девушка и меня ждет приятный вечер в хорошей компании. А выйдя из портала, обнаружил… Прости, но ты бы себя тогда видела. У тебя же на лице ни единой эмоции не проскальзывало. И на меня смотрела, как… не знаю, как на предмет мебели, шкаф какой-нибудь — если и с интересом, так исключительно с прагматическим. Вот я и отреагировал соответственно. Неправильно, не спорю. Но уж как получилось. — Он развел руками.

— А просьба начать экскурсию со спальни это тоже «соответствующая реакция»? — не успокоилась я, признавая тем не менее, что определенная логика в его словах есть. Нет, естественно, я все еще не считала его поведение нормальным, но то, что эмоции мои тогда были заблокированы и на лице никоим образом не отражались, соответствовало действительности.

Ирвин поморщился, кажется, ему не понравилось, что я в очередной раз целилась в то же самое место.

— Я пытался вывести тебя из равновесия, — нехотя и гораздо тише, чем прежде, произнес он.

— Ты пытался что?!

— Заставить тебя разозлиться, вспыхнуть, дать мне пощечину. Да что угодно. Хотел убедиться, что ты все же по жизни такая, а не притворяешься, вот и… А ты даже бровью не повела.

Вид у него был при этом… Ей-боги, я едва сдержалась, чтобы нервно не рассмеяться. Бедный-бедный Ирвин, разочаровала его невеста по полной программе. Правда, чувство взаимным оказалось, так что все по-честному. И, подчиняясь внезапно накатившему приступу искренности, — он мне все же тоже повинился, призналась:

— Можно сказать, ты был кое в чем прав. Я была такая… — Пошевелила пальцами в воздухе, будто подыскивая эпитет, но не нашла. — Из-за артефакта спокойствия. Это…

— Я знаю, что это! — перебил Ирвин. — Мы их используем в работе, когда задержанные слишком буйные. Но ты-то для чего эту дрянь на себя нацепила?!

— Почему сразу дрянь? Моя же работа, отличная, между прочим. Зато я не нервничала и не поддавалась панике… — заканчивала уже неуверенно, потому что смотрел Ирвин при этом на меня не очень ласково.

— И ты его носила все это время?

— На ночь снимала. И вот утром не надела…

Судя по тому, как пальцы мужа стиснули кожу такара, он был зол. Весьма зол открывшейся ему информации. Неудивительно, что следующая фраза вышла почти приказной:

— Вернемся домой — выбросишь. Или это сделаю я.

— Да, сейчас! Он мне еще может пригодиться.

— Зачем? И дальше планируешь ледяную лайди изображать? Уже не поверю.

— А я и не пыталась тебя обмануть, просто так правда было лучше и спокойнее.

— Кому лучше, Илгерта? Ты себя слышишь сейчас? Мы бы давно уже смогли найти общий язык, если бы ты изначально вела себя как человек, а не глыба ледяная.

— То есть это я виновата?!

— Нет, в этом виноват я.

Я с шумом выдохнула. Вот странно — в смысле его слов явно скрывался сарказм, а в тоне не было ничего подобного. И я вдруг как-то резко почувствовала, что продолжать ссору больше не хочу. Не успокоилась окончательно, конечно, но словно бы вместе с выдохом выпустила и раздражение.

Дальше вести разговор ни у одного из нас желания не возникло. Когда Ирвин развернул в нескольких метрах впереди портал, я без промедления направила туда Мири, в мгновение ока оказавшись в знакомом дворе. И, отдав доминга подбежавшему слуге, устремилась к дому, даже не убедившись, что супруг идет следом.

А позже, переодевшись, сказалась больной и скрылась в своей комнате, демонстративно забрав из ящика обе подвески и книгу. И даже ужин приказала подать туда же. Впрочем, ложью это было лишь отчасти, потому как начала ощутимо побаливать голова, предвещая явную и скорую смену погоды. Впрочем, мне-то что? В ближайшее время, с учетом обстоятельств, на прогулку можно не рассчитывать.

Было плохо. Муторно на душе, тоскливо, и некуда себя деть. Я даже позволила себе забраться на кровать прямо поверх покрывала в платье, лишь скинув туфли. И потянулась к книге, в последний момент передумав и схватив эхо. Да, из нашей своеобразной беседы с супругом много над чем можно и стоило подумать. Но всплыло отчего-то именно брошенное им почти вскользь «по рассказам Нейни». А значило это как минимум две вещи: во-первых, Ирвин был с ней знаком достаточно для того, чтобы звать уменьшительным именем, а во-вторых, сестра рассказывала ему обо мне. Конечно, сомневаюсь, что это были какие-то секреты или вещи, которые я бы не хотела афишировать, но что-то же она все же говорила. Что-то и зачем-то…