Онлайн книга «О пользе проклятий»
|
– Ты насчет волос? – Ну да. У тебя их нигде нет – ни на груди, ни под мышками, даже на лобке, по-моему, если я правильно помню… – Это вовсе не модно, и, вообще, делать мне нечего – бриться целиком. Просто не растут. Это наследственное. У меня прадед эльф. – Почему у тебя тогда уши обычные? – А это у кого как получится. Вот у моего деда были и уши эльфов, и магическая Сила. У матери – глаза и способности… к искусству. А я получился просто «гладенький», как ты говоришь. Если б у меня были дети, им могло достаться что-то еще – например, волосы странного цвета или те же глаза, а может, и уши… Хотя нет, уши бывают только в первом поколении, сейчас такие ушастики, как ваш принц, не рождаются вообще. – Уши – это ужасно! – уверенно прокомментировала Ольга. – Тебе не нравится? А по-моему, Мафей очень симпатичный мальчишка. – Симпатичный. Только знаешь, сколько он натерпелся в детстве за свои уши? Его дразнили и постоянно за них дергали. Он до сих пор помнит это и обижается. Тебя никогда не дразнили в детстве? – Нет. Меня начали дразнить, когда я был уже взрослым мужчиной и… Да я тебе об этом уже рассказывал. – Насчет ответа за слова? Говорил… Диего, а почему у тебя нет детей? – А ты что, хочешь от меня ребенка? – Боже упаси, мне только ребенка не хватало для полного счастья. Я так, из любопытства. Можешь не рассказывать, если это что-то слишком печальное или твоя тайна. – Да нет, я сам толком не знаю… Мне было года три или четыре. Залез в лабораторию и поиграл с алхимическими реактивами… Не расспрашивай меня, пожалуйста, о моей прошлой жизни. Мне все время хочется тебе что-то рассказать, а нельзя. Лучше расскажи мне сама что-нибудь. – Что? – Как ты подружилась с первыми лицами королевства. Это должно быть весело. – Почему ты так решил? – Король Шеллар такой смешной… – Нечего над ним смеяться, – укоризненно перебила его Ольга. – Он хороший. – Конечно, хороший, кто же спорит. Но и смешной тоже, особенно когда садится в кресло… Ага, хихикаешь? Сама, наверно, замечала, как он складывается и раскладывается. – Не смейся. Я не хочу. Может, тебе это непонятно… Над тобой когда-нибудь смеялись? Просто так – за длинный нос, за дурацкую прическу, за те же уши… – Я понял, – усмехнулся Кантор, хотя такие проблемы ему всегда было трудно понять – уж что-что, а его внешность никакими недостатками не страдала. – Нет, конечно. Я всегда был симпатичным парнем, и, чтобы найти какой-то недостаток, приходилось уж очень постараться. Правда, однажды надо мной пытались посмеяться по поводу того, что я незаконнорожденный. Я засмеялся в ответ и сказал: «Да, я ублюдок, и я себя обожаю. Мне нравится быть ублюдком. А вы можете идти на два пальца с вашими претензиями». – И показал им эти самые два пальца, – со смехом добавила Ольга. – Ну да. – Я смотрю, у тебя универсальный метод на все случаи жизни. И они пошли? – Нет, конечно. С тех пор у меня этот шрам. Я же говорил, что метод опасный. – Диего! Ну что ты делаешь? – Ласкаю твою грудь. Тебе это неприятно? – Я же завожусь! – Ну и прекрасно. Наконец-то. – Я сейчас начну к тебе бесстыже приставать, тогда будешь знать! – Начинай скорей. – Ты что, серьезно? А как же твоя голова? – При чем тут голова? Главное – не отрывать ее от подушки, а так она не мешает. Опусти руку ниже… Еще. – Ну ничего себе! Больной называется! – Такие мы, горячие мистралийские парни. – А как у тебя получается… в таком состоянии? – Я по тебе с ума схожу. В любом состоянии. У тебя что, под халатом ничего нет? – А что там должно быть? – Восхитительно! Тут не то что больной, мертвый не устоит! – Интересно, а как ты собираешься это делать, не отрывая голову от подушки? Я на тебя не полезу, у меня сил не хватит. На этаж-то еле спустилась. Кантор тихо засмеялся: – Это мелочи. Нужно только немного фантазии. – Ну что с ним? – спросила доктор Кинг, выжидающе глядя на Амарго. – Да все в порядке, с чего ты так раскричалась? Я его довел до хижины, и он спокойно спит. Стоило учинять такой скандал? Он повесил куртку в шкаф, сложил в ящик стола ремень и оружие и стал натягивать потрепанную мантию. – Конечно, стоило! – возмутилась доктор. – Он что, полный идиот? У него могло быть кровоизлияние в мозг! Ты знаешь, как повышается давление при… – Знаю, – перебил ее Амарго. – Может, он не знал. Он, вообще-то, человек, далекий от науки. Но ничего же не случилось. Человек спокойно спал себе после приятно проведенного времени, и вдруг его будят пинками и воплями о том, что он идиот, придурок и сексуальный маньяк… Выходи, я закрою дверь… И девушку перепугала насмерть, она теперь будет переживать, не случилось ли с ним чего. Ее-то зачем было будить? Я едва успел выскочить за дверь. А если б она меня увидела? – Ладно, пошли, – проворчала доктор, посматривая на собеседника. В потрепанной мантии и шапочке грозный командир превратился в скромного алхимика, человека пожилого, небогатого и преданного науке. Его неплохо знали в городе, чудаковатого старичка мэтра Альберто, мистралийского эмигранта, которого доктор Кинг приютила в своем полуподвале из благотворительности и все той же преданности науке. Злые языки утверждали, что не только, но мало ли что расскажут об одинокой женщине, имеющей ребенка неизвестно от кого. – К тебе или в кабинет? – уточнил Амарго. – Как же, ко мне! Четыре утра. Увидят, когда будешь выходить, и опять будет разговоров на неделю. В кабинет. Амарго вздохнул и последовал за Стеллой. Логики в ее рассуждениях он не нашел, но спорить не хотелось. Какая разница, откуда выходить? Почему, если выйти из ее комнаты, все решат, что он ее любовник, а если из кабинета – в пять утра! – то не решат? – Стелла, – начал он, – ну почему мы должны непременно прятаться? Пусть себе все знают, что мэтр Альберто – твой любовник, и успокоятся на этом. – Еще чего! – возмутилась доктор. – Не хватало! Ты помнишь, сколько лет мэтру Альберто? Посмотри на себя в зеркало в этой мантии! Ты выглядишь как минимум на шестьдесят! – Ну, положим, не на шестьдесят… Да мне и так, в общем-то, не двадцать. И даже не тридцать. – Даже не сорок, – проворчала Стелла. – А кроме возраста мэтра Альберто, что тебя смущает? Все равно ведь все знают. – Отстань. И помолчи пока. Услышит кто-нибудь. |