Онлайн книга «Берегитесь, Боги жаждут!»
|
Недалеко от театра Одеон и сейчас стоит дом богача Дюплесси, куда столько раз приходил влюбленный Камиль.  Камиль Демулуен  Николай Бухарин Это был роман в стиле «Новой Элоизы» Руссо. Несчастные влюбленные почему-то не подозревают о любви друг друга и глубоко страдают. «О, ты, живущий в глубине моего сердца, ты, кого я не осмеливаюсь любить, вернее, не осмеливаюсь признаться, что люблю, о, мой Камиль», – пишет Люсиль в Дневнике. И ходит целовать дерево, на котором вырезала его имя. А как страдал сам Камиль! И наконец-то! Наконец они узнают, что любовь взаимна! Но тут, конечно же, новая беда – непреклонный отец. И они опять страдают-страдают-страдают… Но стремительная карьера революционера Демулена заставила отца стать сговорчивым. Отец счастливо побежден. Они могут сочетаться браком! О счастье, о радость! О, победа великой и вечной Любви!..  Иллюстрации к «Новой Элоизе»  «Новая Элоиза» Титульный лист  Иллюстрации к «Новой Элоизе» В прочем, революционные аскеты подозрительно отнеслись к пылкой любви Камиля. «Кровать, в которой упивается любовью супружеская пара, так же опасна для Родины, как все аристократы, которых мы арестовали или повесили. Чтобы быть крепким телом и духом, каждый гражданин должен на время отказаться от сластолюбивых желаний супруги или любовницы и даже спать в отдельной постели», – писал революционный журналист. Однако идея двух республиканских кроватей не нашла поддержки у «крепких телом и духом».  Любовники. Гравюра XVIII в. Бракосочетание Демулена и Люсиль прошло в знаменитой церкви Сен-Сюльпис. Они поселились в великолепном доме напротив театра Одеон, совсем недалеко от отца Люсиль и этой церкви. Сохранились и дом, и квартира, и окна ее по-прежнему глядят на знаменитый театр. В этой квартире состоялся брачный пир. Собралась знаменитая тогда революционная братия – и блестящий оратор Бриссо – вождь депутатов, депутат от департамента Жиронды, и, конечно же, он – ближайший друг Камиля Демулена… В тот вечер, по старинному брачному обычаю, именно он надел подвязку на ножку красавицы Люсиль.  Праздник. Гравюра. XVIII в.  Церковь Сен-Сюльпис  Церковь Сен-Сюльпис, внутреннее убранство Он учился вместе с Демуленом в лицее Святого Людовика, он был свидетелем во время бракосочетания… Он – маленький человечек со срезанным лбом, с глазами, утонувшими в глазных впадинах. Его имя тогда часто путали в Национальном собрании, над его слишком патетическими речами и слишком напудренным париком часто насмешничали. Да-да, это был Робеспьер, который гильотинирует всю эту революционную братию. Шестьдесят веселящихся гостей потеряют головы на эшафоте. Не забудет он и про Камиля, и про его прелестную жену. Многих священников из церкви Сен-Сюльпис, где сочетались браком счастливые влюбленные, убьют во время революционного истребления священнослужителей в Париже. И эту кровавую оргию будет приветствовать все тот же господин, который надел подвязку на ножку Люсиль.  Подвязки. XVIII в.  Максимилиан Робеспьер. Аделаида Лабиль-Жирар. 1791 г. Версаль Но вернемся в тогда, в марш революционных Юдифей. Они приближались к Версалю. За толпой женщин следовала Национальная гвардия – чтобы охранить порядок. Во главе Национальной гвардии – прославленный герой войны за свободу Американских Штатов, генерал маркиз Лафайет. Но маркиз Лафайет все чаще ощущает – он теряет власть над своей гвардией. Ибо заработал новый движок революции и революционеров-маркизов слушают все меньше. В тот день король, несмотря на ненастье, занимался любимым делом – охотился. Охоту пришлось прервать к неудовольствию монарха. Из дворца приехали гонец из Парижа и министр Сен При. Прямо у их кареты состоялось совещание. Гонец сообщил королю о приближающейся огромной толпе. Министр Сен-При подытожил: – Ваше величество, вполне вероятно, они постараются отвезти вас в Париж. – И, помолчав, добавил: – Но тогда, сир, корона будет потеряна.  Маркиз Лафайет. Жозеф Дезире Кур. 1791 г. Версаль  Марш женщин на Версаль. Гравюра XIX в. У короля оставалось только два выхода. Первый – велеть гвардейцам стрелять в толпу Юдифей, что совершенно исключалось, добряк не мог пойти на это. Он был потомок Людовика Четырнадцатого, который говорил: «Женщину можно ударить, но только цветком». Но был второй самый здравый выход – покинуть Версаль вместе с Фландрским полком. Удалиться подальше от мятежного Парижа, как уже делали не раз короли во французской истории. Чтобы потом вернуться с армией и усмирить мятежный город. Но этот король был «заторможенный». Дело здесь не в простой нерешительности. Как и наш последний царь, он ощущал себя агнцем на заклание. |