Онлайн книга «Друг мой, враг мой...»
|
Здесь Ягода достал следующий листок из папки. Теперь он читал донос, как пьесу, – по ролям: – «Товарищ Бухарин: “Это маленький, злобный, рябой человек. Точнее, не человек, а дьявол”…» Ягода смешно произносил слова Бухарина, стараясь изобразить одновременно свое негодование по их поводу. – Ты не артист, читай поспокойнее, – сказал Коба. Но умный Ягода продолжал с прежним «негодованием»: – «Товарищ Бухарин: “Вот кому мы доверили свою судьбу, судьбу партии, судьбу страны!” Товарищ Шеболдаев: “Он бесчестный интриган, усиливавший наши разногласия, чтобы сожрать нас по одному… Разделяй и властвуй – как просто. Нельзя было его переизбирать в Генсеки. Надо было верить Ильичу. Он окружил себя покорными каменными жопами вроде Молотова”. Товарищ Бухарин: “Что делать, для народа он теперь символ партии… Нет, против него уже не пойдешь, хотя все мы знаем наверняка, что он сожрет нас всех”. Товарищ Шеболдаев: “Если не поспешим”». Что ответил товарищ Бухарин, наша сотрудница не расслышала… Коба молча расхаживал по кабинету. Ягода продолжил: – С вокзала товарищ Бухарин поехал в «Метрополь», где порой живет, хотя вы дали ему квартиру в Кремле. – Думает, там болтать безопаснее, – заметил Коба. – И в «Метрополь» пришла к нему все та же наша сотрудница. Когда она уходила, пришел товарищ Рыков. Пока она собиралась в комнате, товарищ Бухарин в передней рассказал товарищу о разговоре с товарищем Шеболдаевым. Тогда товарищ Рыков накричал на него: «Ты наверняка все это орал на весь поезд, ты не умеешь иначе. Ты – токующий тетерев, когда говоришь… И мы не знаем, кто такой Шеболдаев…» – Зато я знаю, – мрачно прервал Коба. – Этого троцкиста давно надо к стенке… Ягода читал дальше: – «Товарищ Рыков: “Из-за тебя возьмутся за нас опять! Глупец! Он помешан на подозрительности. Но он – Хозяин, а ты – до седых волос мальчик-бухарчик!” Товарищ Бухарин: “Вырвалось, накипело!”» Конец разговора наша сотрудница не слышала, ей пришлось уйти… Я представил, как она вышла в коридор… И как, увидев ее, наверняка побледнел Рыков. Он не знал, что она была в комнате, и оттого спокойно произносил свои речи… Представляю, что он сказал потом Бухарину! – К сожалению, больше около товарища Бухарина не будет нашей сотрудницы. Он с ней расстался. Объяснил, что влюбился и собрался жениться на малолетке. Ей восемнадцать, она – приемная дочь товарища Ларина, – закончил Ягода. …Это была дочь калеки Ларина, которого обожал Ленин. Революция рождает необыкновенных людей. Она может заставить двигаться даже парализованных. Так, в дни Французской революции прославился парализованный Кутон, член Комитета общественного спасения. Каждое утро Кутона сносили с лестницы, сажали в специальное кресло, двигавшееся при помощи рычагов. Он сам катил это кресло в толпе, которая шарахалась от беспощадного революционера. Катил в свой Комитет общественного спасения, чтобы там судить, точнее, осуждать на гильотину врагов революции. Правда, потом, как и положено в революцию, гильотинировали его самого. Положили жалкое тело в телегу и повезли на гильотину. И уложили крохотный сгусток бешеной энергии под топор. Ленинский друг, парализованный Ларин, успевший, к счастью для себя, умереть вовремя (то есть до 1937 года), был одержим такой же небывалой энергией и беспощадностью. Когда-то я боготворил их обоих – Кутона и Ларина. Как все это было давно – будто в другой жизни!.. Тогда же, в той жизни, Коба походил по кабинету и обратился ко мне: – Знаешь, почему Бухарчик плюет на осторожность? Знает, что я его люблю. И Надя, которую он убил, его любила! И верила, что он меня любит… Давай дальше, Ягодка, кто еще у тебя отличился? – На вечеринке грузинской делегации, – продолжил Ягода, – Папулия Орджоникидзе назвал вас нехорошо по-грузински. Его брат, товарищ Серго Орджоникидзе, как известно, глуховат, и он переспросил Папулию. В результате тот повторил нехорошее слово вместе с вашим именем. Товарищ Серго Орджоникидзе только усмехнулся, а товарищ Лакоба поддакнул… – Да, очень неискренние люди. Надо будет и здесь навести порядок, чтобы все поняли хорошую русскую поговорку: «Слово не воробей, вылетит – не поймаешь»… Мы с Фудзи учили в семинарии «В начале было Слово». Вот и надо научить товарищей отвечать за Слово… Ну, дальше? Ягода молча положил новый листочек перед Кобой. Тот прочел. И повторил: – Я же говорю – вокруг неискренние люди. А ты, Фудзи, оказывается, побывал в Испании? Ай, ай, почему утаил, брат? Я с изумлением на него посмотрел. – Удивляешься? А сам испанские пословицы про товарища Сталина рассказываешь. «Он у меня даже в супе»… (Боже мой! Ему донесли и это!) – Впрочем, это еще не все. – Он вернул папку Ягоде. – Читай. Ягода прочел: – «Когда члены партии аплодировали Генеральному секретарю, нашему великому Вождю товарищу Сталину, товарищ Фудзи дважды первым переставал аплодировать…» – Не аплодирует и все тут! – засмеялся Коба. – Товарищ Фудзи и впрямь не искренний друг. Я хотел ответить, но Коба предупредил мои объяснения: – Я шучу… Товарищу Сталину не нужны никакие аплодисменты… А вот международному движению нужны. Весь мир должен видеть, как мы едины. Но он не шутил, и я это знал. – Теперь самое важное, Иосиф Виссарионович, – сказал Ягода. – Даже не представляю, как назвать эту подлость… – Говори. Ягода колебался. – Русский язык понимаешь? Говори! – Многие депутаты собираются завтра голосовать против вас. Вот тут Коба изменился в лице. Он молча, почти с ненавистью посмотрел на Ягоду. Итак, славословие было только на трибуне… Никакой он не победитель! И это сказано при мне! Я, сверстник, друг детства, услышал о его позоре! Глупец, усердный Ягода не понимал, не чувствовал причины его бешенства. И продолжал: – Полтораста человек готовятся… против. Но все равно товарищ Сталин пройдет единогласно. – Он мудро улыбнулся. – Побеждает, как известно, не тот, кто голосует, а тот, кто считает… – Замолчи! – хрипло сказал Коба. Он заходил по кабинету. Потом остановился, замер у окна. – Теперь самое подлое, – не унимался глупец Ягода. – Мерзавцы говорили с Кировым – просили его занять место Генерального секретаря партии, но он… Коба молча смотрел на Ягоду, он уже не слушал. И Ягода торжественно закончил: – Отказался! Коба обратился ко мне: – Спокойной ночи, Фудзи. – Он хотел остаться наедине с Ягодой. Но на прощание велел: – Усы сегодня же сбрей, отрасти бородку подлинней. Не следует быть похожим на товарища Сталина. |