Онлайн книга «Эсэсовцы под Прохоровкой. 1-я дивизия СС "Лейбштандарт Адольф Гитлер" в бою»
Эрнст отставил котелки в сторону, продолжая ругаться про себя. Блондин с облегчением улыбнулся, засыпал полной лопаткой земли свое облегчение, снова застегнулся, прицепил лопатку к ремню, как раз на животе, и сказал: — Теперь опять хочется пить. — Еще бы! Пожрать, выпить и наложить большую кучу на поле! Может, тебе еще чего-нибудь? Дори примчался обратно и крикнул: — Все ясно? Мимо проезжали бронетранспортеры. — А что новенького, Дори? — Сверни-ка мне, Эрнст, штучку, нашему Цыпленку в активе еще понадобятся. Значит, так, мы прорвались, так, по крайней мере, говорят. И так на пятнадцати километрах по фронту, все русские позиции начисто взломаны. — Только тебе понравилось. — Знаешь, Эрнст, да. Все шло без меня. — Пятнадцать километров, — промолвил Блондин и почесал подбородок. — Это настоящая дыра. — Огромная дыра! 
Огневая позиция. Июль 1943 г. — «Рейх» и «Мертвые головы» тоже проскочили. Тяжелее всего пришлось «Великой Германии». — Это благодаря их новым танкам. — А потери, Дори? — Очень большие. Особенно у передовых рот. Блондин почувствовал комок в горле, поперхнулся и откашлялся. — А что дальше? Дори глубоко затянулся, с наслаждением затянул дым через верхнюю губу в нос, задержал его, а потом выпустил. — Танки и штурмовые орудия полным ходом идут на Обоянь. Мы бежим следом. А что танки оставили позади себя или не заметили — ну, да вы уже знаете. Иваны, пропустившие танки, назад отходить не могут, но и в плен особо уже не сдаются. — Значит, теперь пойдем легче. — Да, — кивнул Дори. — Но до тех пор, пока иван не подтянет резервы. Тогда вам снова придется туго. — Почему? — «Почему?», — передразнил Эрнст Блондина. — Не выставляй себя глупее, чем ты и так уже есть, Цыпленок! Надо топать, а если повезет — ехать, пока русские не подтянули резервов. Где они их держат — я не знаю. Но когда они окажутся здесь, то их начнут колотить танки, а мы займемся пехотой. Приблизительно так будет, Цыпленок? — Точно так. Кроме того, перед вами еще находится пара дрянных районов обороны, противотанковый ров и железнодорожная линия и… — Ничего себе? И больше ничего? — И Обоянь! — Не могу больше слышать этого дрянного названия! — Тогда я скажу: излучина Псела, — пошутил Дори. — Что это еще за ерунда? — То же самое, Эрнст. Первое — название места, второе — ландшафта. Должно быть, прекрасные места с равнинной речкой Псел. Ну ладно, шутки в сторону, я поехал. Возьму еще с собой двух раненых. Счастливо! Он завел мотор, два раза повернул ручку газа. — Пока! Вам привезти чего-нибудь особенного? — Отпускной билет! Они рассмеялись, Дори помахал рукой, включил передачу, дал газ и так круто развернул мотоцикл, что колесо коляски оторвалось от земли. — Видел бы это его друг — техник! — Ему такое совсем не надо. Дори и так каждый раз нарывается на разнос! — Две странные птички. — Они нужны друг другу. Один без другого — только полпорции. Они потащились к отделению. Эрнст бросил две коробки с пулеметными лентами на землю: — Для Петера и Пауля от Дори! Ханс посмотрел на них и сказал: — Можешь их сразу помочь нести. Они снаряжали ленты, а Эрнст ругался на Дори и на портящий настроение груз патронов. Все рассмеялись. Ночь была теплой. Роты двинулись вперед. Эрнст и Блондин шагали друг за другом. Слева от них — Камбала, Куно и Петер. Справа — Пауль и Йонг. Во главе — Длинный Ханс. Все они были в шароварах с напуском. Преимущество — пыль не так быстро набивается в сапоги. Единственный консерватор — Ханс. На нем — суконные брюки, по дедовскому обычаю заправленные в голенища со складкой спереди. У него необычайно длинные ноги, а из-за короткой маскировочной куртки они кажутся еще длиннее. Полная противоположность ему — Камбала. У него длинная маскировочная куртка свисает почти до колен, как полупальто. Блондин улыбнулся: «Как длинный сюртук в вермахте, так называемый сюртук „в память о кайзере Вильгельме“, также прозванный „курткой от несчастных случаев“, „защищающей колени от солнечных ожогов“!» Куно то и дело оборачивался. Опять они спорили. Петер не встревал. «Неужели он снова идет с перекошенным лицом, серьезный, мрачный, тупо смотрит перед собой и думает о Вальтере? Пауль и Йонг идут в том же ритме, стабильно. Одного роста, одной комплекции, одно целое. Их объединяет их пулемет. Да… А Эрнст и я? Эрнст снова топает как индеец. Единственный с непокрытой головой. Всклокоченные волосы слиплись от пота. О чем думает? О жратве? О Мюнхене? О бокале холодного пшеничного пива? Пить ему всегда хочется. В крайнем случае, он даже пьет чай с лимоном. Скучно идти вот так, но все же лучше, чем бежать на позицию с дотами. К жаре постепенно привыкаешь. Жажда тоже переносима. Если, конечно, не думать сразу о пиве и о тенистом пивном садике». — Эй, Цыпленок! — Что? — Ведь ты же знал Вальтера лучше, чем кто-либо из нас? — Может быть. Во время рекрутчины и в батальоне охраны я жил с ним в одном помещении. Часто вместе проводили время. Вместе учились на саперных курсах в Шпреенхагене. На съемках фильма в Бабельсберге. Во время кампании по сбору зимней помощи перед дворцом УФА. Вальтер справа — я слева. Посредине — Сара Линдер! Что это ты сейчас вспомнил о Вальтере? — Не знаю. Видел, как он погиб. Так дома представляют себе геройскую смерть. Во время атаки удар в «тыкву» — и все… К сожалению, Цыпленок, не каждому дано такое счастье. Большинство подыхает в муках! — А к чему твой вопрос о Вальтере? — Да, мой Цыпленок, вот в чем дело. Вальтер был для меня типичным представителем подрастающего поколения. Я думаю, как снаружи, так и изнутри. Для него все было определено. Из многодетной семьи — в национально-политическую академию. Чистый, понимаешь, что я подразумеваю? Порядочный во всем. Чтобы не звучало напыщенно, я бы сказал — чистый. Чистый в своих мыслях и идеях. Чистый и ясный в своем поведении и убеждениях. Подрастающее поколение, Цыпленок! Элита — не из реторты, а из смолы! И все же он был здесь? Да, и именно в него, блестящего чистого и порядочного парня попало. Рядом с ним бежало полно всякой малышни, но нет. Попало именно в него. Разве это справедливо? |