Книга Уникальный экземпляр. Истории о том о сём, страница 31 – Том Хэнкс

— Ты занята? — спросила ее Бетт, но Дейл не ответила. — Эй, дочурка. — Она щелкнула пальцами.

— Что? — Дейл не отрывалась от компьютера.

— Можешь погуглить одну вещь?

— Погуглить что?

— Вот эту покерную фишку.

— Ты подписываешь меня гуглить покерные фишки?

— Одну конкретную фишку.

— Было бы чего гуглить — я тебе и так скажу: это покерная фишка.

— Откуда она?

— С фабрики фишек.

— Я сейчас ею в тебя запущу, если не погуглишь немедленно.

Со вздохом посмотрев на мать, на связку ключей, на покерную фишку, Дейл закатила глаза:

— Ладно! Я могу хотя бы досмотреть?

Бетт указала дочери на отличительные признаки фишки — блеклый красный цвет, двадцатка, а на обратной стороне стершиеся буквы «АН» — и оставила ей всю связку, а сама пошла ополоснуть руки от крошек пиццы. Когда она стала загружать посудомоечную машину, Дейл прокричала что-то из комнаты.

— Что? — не расслышала Бетт.

Дейл принесла ноутбук на кухню:

— Для наркотов.

— Ты о чем? — Бетт укладывала столовые приборы в верхний лоток посудомойки.

— Об этой фишке. — Дейл показала матери серию изображений. — «АН» означает «Анонимные наркоманы». Есть анонимные алкоголики, а это — наркоманы. Я ввела «жетоны АН», получила ссылку на сайт, поискала изображения — и вот, пожалуйста.

Бетт бросился в глаза тот же рисунок, что и на брелоке для ключей: были помещены в «бейсбольный» квадрат с буквами «АН». Свободное поле занимали слова «Личность», «Бог», «Общество», «Служение».

— Такими фишками отмечают «чистоту», — объяснила Дейл, — то есть воздержание от наркотиков. Длительностью в тридцать дней и более.

— Но здесь написано «двадцать». Зачем Полу Легарису понадобилась пластиковая фишка «Анонимных наркоманов»?

— Наверно, двадцатка означает двадцать лет, — сказала Дейл. — Откуда у тебя эти ключи?

Бетт замялась. Если Пол Легарис как-то связан с наркотиками или «Анонимными наркоманами», нужно сперва разобраться самой, а потом уже рассказывать дочери.

— Нашла где-то, — ответила Бетт.

— Прикажешь погуглить еще что-нибудь? Фишки казино, правила покера?

— Нет.

Бетт вернулась к загрузке посудомоечной машины, а закончив, позвонила Мэгги.

— Однозначно: «Анонимные наркоманы», — подтвердила Мэгги. — «АА» — это «Анонимные алкоголики», «АК» — «Анонимные кокаинисты». Нынче все анонимно.

— Действительно «АН» — сообщество наркоманов?

— А кого же еще — нарколептиков? — Тут Мэгги полюбопытствовала: — Ты на сто процентов уверена, что это его ключи?

— Нет. Но они валялись на его подъездной дорожке, так что можно, конечно, допустить… и выставить себя полными дурами…

— Мужики, подписавшиеся на программу «Двенадцать шагов», всегда спят с себе подобными. У Сары Джаллис племяшка вышла замуж за парня из своей группы «Анонимных алкоголиков», но потом они вроде развелись.

— Если Пол Легарис двадцать лет состоит в «Анонимных наркоманах», с чем это связано?

— Ну… — Мэгги выдержала паузу. — Видимо, это как-то связано с наркотой.

Через час пришли домой Эдди и Шарри, промокшие под пателовским шлангом. Еще через час все трое детей, выкупанные, сидели перед игровой приставкой и смотрели какой-то фильм по ТВЧ. Бетт уединилась на кухне и один за другим просматривала сайты, касавшиеся «Анонимных наркоманов». Она не услышала стука в дверь.

— Пришел профессор Легарис. — В кухню зашел Эдди. Бетт подняла взгляд на сына, но никак не отреагировала. — У двери стоит.

Действительно, он стоял у двери, только с другой стороны, одетый в джинсы, белую рубашку и мягкие мокасины на тонкой резиновой подошве. Выйдя на крыльцо, Бетт прикрыла за собой дверь, чтобы приглушить звук телевизора.

— Привет, — сказала она.

— Извините за беспокойство. Хотел попросить у вас разрешения пройти к себе через ваш задний двор.

— В связи с чем?

— В связи с тем, что я полный идиот. Не могу попасть домой. Надеюсь, хотя бы раздвижная дверь у меня не заперта. А если перелезать через мой собственный забор, то я непременно угожу в помойные бачки.

Бетт смотрела на Пола: это он месяц назад принес ей запеченный в меду окорок, мыл свою машину по пятницам и считал, что у нее прикольные дети, это он мастерил телескопы и чинил старинные пишущие машинки. Хоп! Пол Легарис затесался в кружок мужчин и женщин, устроившихся на складных стульях. Он выслушивает тощего рыжеволосого Дэниела, который рассказывает, как в свое время сидел на героине. Пол кивает, узнавая собственные проблемы двадцатилетней давности.

— Подождите здесь, — говорит Бетт.

Через несколько мгновений она вернулась со связкой ключей.

— Мои ключи, — выдохнул Пол. — Вы стащили мои ключи? Это розыгрыш?

— Они валялись на вашей подъездной дорожке. Я сперва подумала: тарантул, но нет.

— По-видимому, я выронил брелок от автомобиля и не заметил — очередная незадача, вызванная моей рассеянностью. Я даже не догадывался, где их посеял, так что спасибо.

— Честь и хвала Грин-стрит с ее добрососедскими отношениями, — сказала Бетт.

Сейчас как раз был удобный момент, чтобы захлопнуть дверь и тем самым пресечь всякое общение с этим любителем шлепанцев, которого она избегала с момента своего переезда. Но неожиданно для себя она задала вопрос:

— А где же этот рыжий парень, Дэниел, образец красноречия?

Пол уже развернулся, чтобы уйти, но остановился перед стоявшей на пороге Бетт.

— Вы о Дэнни? — Пол замялся. — Он в Кентукки.

— В Кентукки? Он оттуда родом? — Бетт поудобнее прислонилась к дверному наличнику и поймала себя на том, что впервые с того дня, когда услышала «Вы сегодня вечером свободны?», чувствует себя непринужденно в компании Пола.

— Родом он из Детройта. В Кентукки открылась временная вакансия, и он поработает там три месяца, если все пойдет гладко. Надеюсь, от него не было беспокойства, пока он у меня гостил?

— Нет-нет. Мне только все время хотелось предложить ему бутерброд, чтобы немного подкормить.

— Понимаю. Дэнни нужно лучше питаться. — Пол опять развернулся к ступеням, чтобы уйти.

— Знаете, — сказала Бетт, — в старину рыжих считали бесами. Из-за дьявольского цвета волос.

Пол засмеялся:

— В нем есть нечто бесовское, но не больше, чем в любом из нас.

Бетт взглянула на связку ключей у Пола в руке, на покерную фишку, выданную за двадцать лет чистоты… два десятилетия без наркотиков. И кое-что прикинула в уме. Чик Легарис определенно достиг двадцати одного года и, следовательно, был еще младенцем в ту пору, когда его отец, опустившийся на самое дно, начал свой путь к сегодняшнему августовскому вечеру.