Книга Бесконечность не предел, страница 119 – Василий Головачев

— Я так и подумал.

— В одном из шестизначных Капрекаров ^[21], — заметил Дмитрий Дмитриевич, — Саудовской Аравии как отдельного государства не существует вообще. Часть территории занимает Ирак, часть Йемен.

— А с Россией как обстоят дела? — полюбопытствовал Прохор.

— Россия есть везде, — усмехнулся академик. — Разве что территория у неё разная в разных числомирах, да название в глубоких превалитетах иногда режет слух.

— Русь?

— Есть и просто Русь, и Святая Русь, и Орианская Русь, и Россазия, а есть и Бореалда.

— Как? — удивился Прохор.

— Бореалда, очевидно, производное от слова «бореал».

— Звучит как… Балда.

— Ну, Балда не самое плохое слово в русском языке, у Пушкина это имя нарицательное, означает — умелец, хитрец.

Разговоры постепенно иссякли.

Дмитрий Дмитриевич иногда называл развязки-рандебаунты, городки, мимо которых они проезжали, рассказал о системе энергоснабжения Новой Зеландии, поскольку машина проехала рядом с двумя башнями, похожими на шахты, от которых уходили к горизонту мачты электропередачи и блестящие нитки трубопроводов.

— Геотермальная электростанция. Страна объявила себя безъядерной зоной и атомные генераторы не строит. Зато ищет альтернативные источники энергии.

Через полтора часа езды проехали красивый зелёный лес, холмы, и впереди слева показались торчащие из волнистых песков странные ровные конусы высотой от четырёх до пятнадцати метров, сложенные из слоистых горных пород. ДД сказал:

— Не насыпные, не из фракций — цельнокаменные.

— Искусственные? — поинтересовался Прохор.

— Предполагается — да, искусственные, хотя им миллионы лет.

Вслед за «полем чудес» вдали показались белые колонны новейших многоэтажных зданий.

— Роторуа. Скоро будем дома.

— Вы в самом городе живёте? — спросил Прохор.

— Нет, на окраине, в таунхаусе на берегу озера.

— А почему вы переехали из России именно сюда? — вежливо спросил Саблин, задав вопрос, который интересовал и Прохора.

Дмитрий Дмитриевич какое-то время сосредоточенно смотрел на дорогу. Повернул голову.

— Показалось, что здесь я буду максимально закрыт для Охотников. — Он помолчал. — Но жена не поняла, осталась в России.

Машина свернула с шоссе, сделала разворот под мостом и въехала в незаметно выросшее из леса поселение, состоящее из трёх десятков двухэтажных коттеджей в окружении самых разнообразных деревьев. Блеснула гладь озера, за которым снова показались высотки близкого города.

«Бьюик» ещё раз свернул и остановился у одного из опрятных бело-коричневых зданий, стоящих почти на берегу озера.

— Красиво, — оценил местность Прохор, выйдя из машины и оглядев окрестности. — Состоятельные люди, наверно, живут?

Дмитрий Дмитриевич прищурился.

— Вы меня сразу повысили в социальном статусе.

Прохор порозовел.

— Я не хотел…

— Всё верно, здесь и в самом деле прописалась местная знать: муниципальные чиновники, коммерсанты, политики, владельцы разного рода мелкого бизнеса.

— Бандиты, — тихонько добавил Саблин.

— Не без этого, — согласился хозяин, входя на крылечко и открывая дверь в дом. — Где их нет? Разве что в Антарктиде, да и там скоро появятся. Проходите, Таглиб проводит, а я пока поставлю машину.

Он исчез.

— Идёмте, — сделал приглашающий жест ар-Рахман.

Поднялись на второй этаж, мимо окошка охранника, над которым торчал окуляр небольшой телекамеры.

Таглиб открыл дверь в коридорчик, в тупичках которого виднелись двери, принадлежащие академику и его соседу по этажу.

— Судья муниципального округа Юг, — кивнул он на соседскую дверь — чёрную, металлическую, с крупными золотыми буквами GMJ.

Дверь квартиры самого ДД была бежевого цвета, и на ней сверкали медью инициалы владельца: DDS.

— Дэниэл Д. Семпер, — усмехнулся араб, посмотрев на Саблина и как бы угадав, о чем он думает. — Бывший имиджмейкер премьер-министра Шотландии. Английский джентльмен с русскими корнями.

Гости переглянулись.

— Заходите, — пригласил их Таглиб.

В квартире ДД было семь комнат.

Гостям показали все, и они, умывшись с дороги в небольшом, но прекрасно обставленном бытовом блоке с глубокой ванной, перешли в гостиную, из которой был выход на веранду с видом на озеро. Осмотрели интерьер гостиной, с интересом полюбовались странными скульптурами по углам комнаты и красивым ножом с ажурным сетчатым клинком.

Появился хозяин.

— Ужин готов, гости дорогие, прошу в столовую.

Столовая в жилище академика тоже оказалась небольшой, всего на шесть персон, что говорило о достаточно замкнутом образе жизни «джентльмена с русскими корнями».

Прохора подмывало спросить, один ли живёт Дмитрий Дмитриевич, и если один, то почему? Но он постеснялся задать этот вопрос.

Вокруг стола засуетилась молоденькая смуглолицая девушка в белом переднике.

— Садитесь, откушайте, что местный бог послал, — пошутил Дмитрий Дмитриевич.

Бог послал ему сегодня тушённую в особом кляре рыбу, морские гребешки и водоросли по-маорийски, со специями, а также пасту и пиццу.

— Итальянская кухня здесь в почёте, — сконфуженно заметил академик, — хотя итальянских диаспор не обнаружено, в отличие от китайских и корейских.

Принялись за еду, обнаружив у себя зверский аппетит.

Всё было приготовлено вкусно, рыба таяла во рту, и Прохор с удовольствием съел две порции.

ДД ни вина, ни пива, ни другого алкоголя не предложил, из чего можно было сделать вывод, что формонавт-академик — трезвенник. Однако всё оказалось прозаичней.

— Вина не предложил по той причине, — сказал Дмитрий Дмитриевич, словно подслушав мысли Прохора, — что мы займёмся важными делами, которые требуют трезвой головы.

Трапеза закончилась самым обыкновенным чаепитием. Правда, в чай были добавлены какие-то травы, но вкус напитка от этого не проиграл.

— Прошу в рабочий кабинет. — Хозяин повёл гостей за собой.

Кабинет ДД больше походил на музей геометрических фигур.

Прохор и сам мастерил многогранники и композиции из геометрических модулей, но такого разнообразия форм и представить не мог.