Книга Бесконечность не предел, страница 46 – Василий Головачев

— Насколько я помню по твоим рассказам, ты всего-то посетил полсотни миров. Мог бы и другое число выбрать.

— Так получилось. Прохор-12 нас почуял, всё-таки я был с «грузом» личности второго Прохора, но отнёсся к нашему выходу абсолютно индифферентно, самообладание у него просто железобетонное! Я извинился, и мы пошли дальше, в семьдесят пятый Капрекар.

— А туда почему?

— Опять же без всякого замысла, случайно.

— Кем там служит твой «родич»?

— Не поверишь — он работяга на заводе энергосберегающих электроламп.

— Почему не поверю, не обязательно быть математиком, чтобы изучать философию, эзотерику и боевые искусства. Главное — иметь к этому стремление плюс хорошие мозги. А у твоих «родственничков» мозги неплохие.

— Спасибо.

— Это не похвала, тебе повезло с родственной линией. Чем вас порадовал семьдесят пятый Капрекар?

— В общем, ничем особенным. Формообразующими модами там являются гептаэдр и пентаэдр, поэтому в архитектуре царит грубоватая эклектика, эдакое нагромождение геометрических форм: внизу уже, вверху шире. Да и в природе больше выпуклого и многоугольного.

— А что интересного в сто одиннадцатом репьюните?

— Вот там есть на что посмотреть. Изумительной красоты готика! В архитектуре всё вытянуто вверх, люди стройные и худые, транспорт весь летающий, в природе — ажурность и колоссальное разнообразие цветущих растений. Я хотел там задержаться, однако напарник заторопился обратно, пришла его девушка.

— Посмотреть бы.

— Почему нет? Саблин есть и там.

— Кто он?

— Извини, не знаю, не поинтересовался, — виновато развёл руками Прохор.

— А ты там кто?

— Писатель, очень известный, издал более сотни романов. Что интересно: несмотря на распространение компьютерных читалок, книги там издаются и продаются очень даже неплохо, в отличие от нашей реальности, так что мой Прохор не бедствует.

— Неужели тексты не воруют?

— Там предусмотрены такие жёсткие меры наказания за воровство, что никто не рискует. Сажают на три, а то и на пять лет!

— Жесть! — восхитился Саблин. — Как им удалось провести в жизнь такие законы?

— Спроси чего-нибудь полегче, моё знакомство с превалитетом-111 было беглым, я провёл там всего пять минут.

— Научил бы и меня присоединять к себе личности других Саблиных. Вдруг пригодится?

— Я же говорю, у меня получилось само собой, без особого напряга. Может, и у тебя получится, просто нужна практика хождений по «родичам».

— Ты обещал мне сделать эргион.

— Начал уже, — вспомнил Прохор. — Но это дело непростое, долгое, требует внимания. Думаю, закончу твой эргион через неделю.

В саду послышались голоса, шаги, и на веранде появился Михаил в неизменной соломенной шляпе, жёлтой футболке и холщовых штанах. В руке он держал удочки и деревянный ящичек.

— Вот, приготовил опарыша. Привет, Прохор. Поели? Я готов, можем отправляться.

Саблин отставил кружку с чаем, встал.

— Пойду собираться. Ты так поедешь?

Прохор перевёл взгляд на свои шорты.

— Нет, я тоже переоденусь.

— Жду у машины. — Михаил потопал обратно в сад.

Вскоре все собрались возле «вездехода», как Михась называл свой «Форд»-пикап, и компания отправилась на рыбалку.

— Не высовывайся, — посоветовал Саблин, когда пикап пылил по улочке и выезжал за околицу деревни.

Действительно, у крайнего дома слева стоял пятнистый джип «Нива-Хаммер», и возле него курила компания парней в камуфляже, уставившаяся на проезжавший мимо «Форд». Кто они такие и к какому ведомству принадлежат, понять было трудно, так как никаких знаков отличия на их костюмах и безрукавках не было, но смотрели все четверо конкретно, прицельно, и это Прохору не понравилось.

— Охотники… — беззвучно шевельнул он губами.

— Что? — посмотрел на него Саблин.

Он очнулся.

— Мужики неприятные…

— Миш, знаешь этих мордоворотов?

— Это свои, — спокойно ответил Михась. — Куклачёв собрал бывших сослуживцев-десантников, к нам повадились кавказцы из соседней Лебедяни, задираются, к девчонкам пристают, ну, Сёма и решил устроить убедительный сбор, показать, кто здесь хозяин.

— А полиция что ж?

— Полиция только узбеков да таджиков обирать может, на это у неё и сноровки, и умения хватает.

— Инциденты были?

— Двух наших поломали, наши пятерых кавказцев в больницу отправили, так что ничья пока. А что будет дальше, одному богу известно.

До озера доехали за четверть часа.

«Форд» свернул с просёлочной дороги прямо в стену акации, как показалось Прохору, попетлял между деревьями и выехал к водоёму, напоминавшему круглое голубое зеркало в обрамлении густого кустарника. Но спуск к нему был пологий, и выход чистый, песчаный.

— Сюда мало кто ездит, — сказал Михась, открывая багажник. — Ни пройти, ни проехать. Я случайно подъезд разузнал, точнее, дед Петрян показал, сосед. Слева в озерко ручеёк впадает, справа вытекает, потому оно чистое, без ила и водорослей, практически не цветёт. А дальше за ним топи начинаются, болото до самой Мещёры, так что все боятся в том направлении ходить, даже местные грибники.

Прохор получил свою удочку, выбрал местечко посуше и уселся на берегу на стульчике, специально захваченном хозяйственным Михаилом для таких случаев.

Остальные расположились в рядок по берегу.

Было тихо, тепло и дремотно. Лес жил своей жизнью, перекликались птицы, куковала кукушка, где-то рассыпал стаккато дятел, смолк, в озере плескалась рыба.

Прохор честно уставился на поплавок, и ему вдруг захотелось спать.

Душа истосковалась по тишине, раскрылась и замерла, становясь частью природы, частью тишины, умиротворения и покоя. Отошли в далёкие дали все заботы и тревоги. На душу снизошла благодать, и хотелось благодать эту держать в себе долго-долго…

Саблин, успевший вытащить леща размером с ладонь, заметил состояние друга.

— Поди в машину, приляг, если хочешь.

— Я лучше здесь прилягу, — смущённо пробормотал Прохор, укладываясь на травяном бугорочке. — Разморило.

Михась посмотрел на него насмешливо, но обсуждать не стал, хотя во взгляде бородача сквозило: эх вы, городские, ничего-то вы в деревенской жизни не смыслите.

Сон сморил ненадолго.

Плеснула рыба, повеял ветерок, послышались голоса.

Прохор открыл глаза, глянул на разгуливающих босиком по воде у берега рыбаков, хотел снова задремать, но вспомнил о своём положении и лёг навзничь, рассматривая плывущие по небу облака.