Книга Дороги и сны, страница 36 – Оксана Панкеева

— Я проверю, — пообещал Ресс, неторопливо поднимаясь и безошибочно направляясь к столику, где стояли кувшин и кружки. — Почему-то я этот момент упустил. Слишком сосредоточился на картине «до» ключевого события и совершенно выпустил из внимания обстоятельства «после». А твой знакомый, несомненно, прав. Даже если девушка сама, сознательно решится на такую жертву, не особенно этично с нашей стороны такую жертву принимать. А уж посылать ее на смерть, даже не предупредив… Это уже не Байнен. Это Тирми. А спутать их лики — это тебе не Ма и Фо. Если нечто подобное случится при твоем участии, то ни ты, ни связанный с тобой человек не избегнете последствий.

— Сам знаю… — проворчал Макс.

— Фарри будешь?

— Да, спасибо. Когда ты сможешь точно сказать?

— Сегодня — точно нет. С вечера я заступаю на Большое Бдение на сутки.

— Понятно…

С трудом скрыв досаду, Макс принял из рук кузена кружку с охлажденным настоем листьев фарри и вслух поблагодарил, хотя Ресс прекрасно заметил бы и безмолвный кивок. Большое Бдение устраивалось в храме еженедельно, и все провидцы, начиная с третьего круга, по очереди принимали в нем участие. Заключалось сие действо в том, что посвященные собирались большой группой в одном помещении и предавались совместному прозреванию будущего в глобальных масштабах. Значит, сегодня Рессу предстоит многочасовая медитация, завтра он будет работать, а послезавтра — отсыпаться.

— Что-то не так?

— Да нет, все так, только придется ждать до следующего выходного, а меня любопытство гложет, вот и все.

Ресс улыбнулся:

— Я скажу кому-нибудь из родственников — отцу, например. Пусть тебе приснится и сообщит.

Сам Ресс по чужим сновидениям был не ходок, в силу специфичности его собственных. А вот через родственников — это да, это мысль верная.

— Спасибо. — Макс отхлебнул из кружки и осторожно поинтересовался: — А как там Дэн? К нему можно зайти?

— Бесполезно, — чуть качнул головой кузен. — Он почти все время отсутствует в этой реальности.

— С Татьяной опять плохо?

— Нет, опасность давно миновала, остались только рутинные лечебные процедуры. Девочка сильно ударилась головой, потеряла память, плохо разговаривает, координация движений нарушена, все это надо лечить и восстанавливать. Тетушка Фрель справилась бы сама, но Дэн — более близкий родственник, с его помощью все пойдет быстрее. Вот он и лежит в трансе чуть ли не круглосуточно. Он тебе нужен по какому-то конкретному делу?

— Да нет, какие теперь дела, что я, не понимаю… Просто навестить хотел. Что ж, в другой раз…

Он поднялся, одним глотком допил терпкий настой и поставил кружку на поднос. Ресс смотрел в другую сторону, но Макс чувствовал на себе его незримый взгляд. Тот самый, не имеющий ничего общего с глазами.

— До свидания. Будет у меня еще выходной — наведаюсь. Может, Дэн все же посвободнее станет…

— Пусть хранят тебя боги, — отозвался Ресс. И вдруг добавил обычным ровным голосом, как бы между прочим: — А что до ваших с Дэном дел, он просил передать, что на время его отсутствия его может почти полноценно заменить твой сын. Он умеет находить дорогу в снах — не так хорошо, как Дэн, но все же лучше, чем ты. И он лично знает нужного тебе человека.

— Спасибо, — вздохнул Макс.

Вот уж с кем бы он меньше всего желал встретиться в Лабиринте, так это с Диего. Самое удобное место для того, чтобы задать коварному папеньке вопрос, на который нельзя солгать в ответ. Странно, что мальчишка до сих пор сам не додумался. Наверное, не почуял подвоха. Пока.

Но надолго ли хватит его терпения и доверия?

Пока бухгалтер Лукас и прибывший вскоре целитель суетились вокруг спасенного маэстро, а танцоры опять бегали — на этот раз за извозчиком, пока несколько артистов покрепче грузили пострадавшего в повозку, а прочие расползались по своим делам, Ольга еще крепилась. Даже нашла в себе силы выдать сопровождающим инструкции и немного денег.

Но когда несчастного наставника увезли в направлении перенаселенного дома господина Жака, сотрудники театра были распущены на внеочередной выходной и Ольга осталась с Лукасом и Пако в разгромленном кабинете с вывороченной дверью, запоздалая истерика все же настигла ее. Бедный парень, проявивший столь завидное хладнокровие в обращении с недодушенными самоубийцами, при виде рыдающей женщины перепугался насмерть, забегал аки подстреленный гоблин, разлил воду прямо на платежные ведомости, расколотил стакан и чуть не уронил очки под ноги троллю. Похоже, истеричных дамочек среди его клиентов еще не было, и привыкнуть к ним он не успел.

— Сударь, вы ее просто оставьте, — сочувственно посоветовал Пако, понаблюдав за его метаниями. — Она сейчас поплачет сколько требуется и сама перестанет.

— Да? — неуверенно переспросил Лукас и приостановился, не донеся до Ольги протянутый стакан. Ольга выхватила сосуд с водой из его руки и, с трудом втискивая слова между всхлипами, подтвердила:

— Да, подождите… минут пять… Я сейчас… ну познакомьтесь пока… что ли…

И эти два дисциплинированных поросенка действительно все время, пока она безуспешно пыталась взять себя в руки, сначала честно знакомились, а потом обсуждали разновидности трудовых договоров и возможные способы избегнуть надувательства при оплате. Видимо, Пако, всю свою самостоятельную жизнь от подобных надувательств страдавший, подбросил собеседнику благодатную тему.

Тщательно оплакав горькую судьбу наставника, а заодно несчастного Диего, бедного Жака, горемычного Мафея и всех прочих пострадавших от нашествия злодейских мракобесов (включая себя), Ольга наконец вспомнила, что собиралась как раз предпринять кое-какие реальные действия для спасения дорогих ей людей, а сама вместо этого развела тут мокроту…

Утираясь и приводя себя в порядок, она запоздало обнаружила, что все-таки испачкала руки о злополучную кочергу, а потом старательно размазала сажу пополам со слезами по всей физиономии, и конечно же эта жидкая грязь натекла на манжеты и закапала подол. Однако эта бытовая неприятность показалась Ольге столь мелкой и незначительной по сравнению с действительно серьезными несчастьями, что она забыла об испачканных манжетах, едва смогла говорить.

— Послушай, Лукас, — начала она, пристраивая на краешке стола мокрый платочек в черных разводах. — Помнится, твой дядюшка, когда устраивал тебя на работу, говорил, что у тебя потрясающая память на цифры.

— Это верно, — чуть смущенно подтвердил бухгалтер и тут же потянулся за какой-то одному ему ведомой бумажкой среди останков стола. — За последнюю луну наши убытки составили…

— Нет-нет, погоди, — испугалась Ольга. Насчет убытков она подозревала с самого начала, но обсуждать конкретные цифры была не готова, да и, что греха таить, втайне надеялась на всемогущество и всезнание Шеллара. — Давай на наши финансы посмотрим завтра, а сейчас напряги, пожалуйста, свою замечательную память. Помнишь, еще в начале Серебряной луны мы шли по Заливистому переулку… Ты, я и Диего, кажется, мы тебя домой провожали, потому что ты задержался на работе допоздна в день выплаты жалованья и боялся грабителей.