Онлайн книга «Короткое падение»
|
Калиста покачал головой. – Я не могла урезонить Дюка. Он не понимал, что стоит на кону. Бенджамина можно было привести в чувство. Если б твой отец только послушался меня, ничего этого не понадобилось бы. – Заткнитесь, – сказал он и поднял оружие. – Больше ни слова! Калиста много лет закручивала зло в собственную логику, которая сама себя оправдывала. Какие слова он мог для этого подобрать? Она исправно творила то, что было непростительно неправильным, и никогда не допускала никаких возражений. Но он точно убьет ее, если она произнесет еще хоть слово… – Зачем было натравлять нас на мнимого похитителя? Зачем все эти хлопоты? Неужели вам так не терпелось отомстить? Калиста посмотрела на него. – Ты очень хочешь, чтобы я ответила? – Да. – Очень хорошо. Знаешь, в чем заключается ценность тайны? Я не имею в виду какой-нибудь лакомый кусочек, известный горстке посвященных лиц, которые сплетничают об этом во время вечеринки. Нет, я говорю о настоящей тайне, которая вызвала бы крах, катастрофу, если б выползла наружу. Ты знаешь, чего это стоит? Когда ты – единственный, кто ее знает. Есть только ты и человек, который страшится этой тайны. Настолько, что жизнь этого человека целиком в твоих руках. Он сделает для тебя все, что угодно, лишь бы ты сохранил эту тайну подольше. Все, что угодно. – Она растянула это слово, чтобы подчеркнуть его значение. – Это дает неограниченную власть над жизнью. Но только если ты, и только ты, знаешь – правду… – То есть все это время вы ждали. И хранили тайну. Только чтобы уничтожить его теперь? – Неужели это предел твоего воображения, мистер Вон? Выжидать долгих десять лет, чтобы лишить Ломбарда жизненных амбиций? Неужели ты думаешь, что именно это произошло в Атланте? О, да ты недалекий мальчик. Я делала то же, что и всегда. То, что Бенджамин в силу своего непомерного высокомерия никак не мог признать. Я защищала. – Защищала?.. – А как по-твоему, что такая тайна – выползи она наружу – может сотворить с президентом Соединенных Штатов? Это был бы просто конец; конец его президентства. И что, ты думаешь, он сделал бы, чтобы гарантировать, что я сохраню его тайну? Все, что угодно! Нет, я хранила эту тайну не для того, чтобы в один прекрасный день уничтожить его. Упаси боже! Я хранила тайну Бенджамина для того, чтобы он добился всего, чего хочет. – Но при этом его президентство принадлежало бы вам. – Моей семье, – поправила Калиста. – Вот ты спросил, почему я послала тебя по следам человека, который сделал фотографию Сюзанны. Я-то думала, что Терренс Масгроув давным-давно захлопнул эту дверь. Но я ошиблась. Фотография означала, что существовал кто-то еще, кто знает тайну. Если б она раскрылась, то, сам понимаешь, тот крепкий и очень короткий поводок, на котором я держала Бенджамина, сразу порвался бы. А я, надо сказать, слишком многим пожертвовала, чтобы сидеть и ничего не делать. – Но мой отец… – Да. – Кирби Тейт… Терренс Масгроув. Билли Каспер. – И еще Дженн Чарльз и Дэниел Хендрикс, а с ними и Гибсон Вон. Все вы в той или иной мере входили в мой план. «Джордж Абэ, Майк Риллинг», – мысленно продолжил Гибсон этот адский список. – А Кэтрин не догадывается, кто она на самом деле? Ну, хотя бы о том, что ей десять лет, а не восемь? – На этот счет у нее имеются подозрения, но я оставлю это тебе. – Что вы ей сказали? – Только то, что ее пребывание в этом доме подходит к концу. Вон покачал головой. – Вы говорите о закате вашей семьи. Леди, да вы и есть олицетворение этого заката. – Он взял пистолет. – Это оружие принадлежало Билли Касперу. Он хотел, чтобы его взяли вы. Калиста бросила на него взгляд, полный ненависти. – Где была ваша совесть, когда вы санкционировали поиски пропавшей девочки, которая никуда не пропадала… Ловко же вы все провернули! – Хочешь прикончить меня? – Нет, хочу, чтобы вы последовали примеру Бенджамина Ломбарда. – С какой стати я должна это сделать? – А вы представьте, что произойдет с вашей драгоценной семьей, когда все это выльется наружу. – Вот только не надо! Если считаешь, что у тебя достаточно улик, чтобы предъявить мне обвинение, тогда отправляйся в полицию. – А что это вы говорили мне, когда мы только познакомились? Единственный суд, который имеет значение, – это суд общественного мнения. Не так ли? – О, неужели ради спасения репутации семьи я должна отдать свою жизнь? – Да. – Щедрое предложение, ничего не скажешь! Но я вынуждена его отклонить. – Это не блеф. – Это блеф. Не будь таким раздражительным. Я знаю, тебе не терпится отомстить, но у тебя не хватит духу причинить такие страдания Кэтрин. – Кэтрин? А она-то какое имеет к этому отношение? – Поскольку ты отлично помнишь, что я говорю, я уверена, ты помнишь мои слова о тайнах. Об их разрушительной силе. Ты можешь сохранить мою тайну, но ведь это также и тайна Кэтрин, не так ли? Ты не сможешь разоблачить меня, не затронув ее. А тем самым ты сделаешь ее изгоем в этом обществе. Она будет вызывать у всех лишь жалость и любопытство. И у нее никогда не будет нормальной жизни. Гибсон с отвращением посмотрел на нее. – Каждый использует те фигуры, которые остались на шахматной доске, мистер Вон. Если ты хочешь меня убить, то тебе придется сделать это своими собственными руками. Однако в этой части города полиция реагирует исключительно быстро, поэтому я искренне надеюсь, что ты хорошо подумаешь, прежде чем решиться на что-то. Он снял палец со спускового крючка. – Мудрое решение. – А ведь мог бы, – проговорил Гибсон. – Верю тебе, – сказала Калиста. – Может, в другой раз?.. – Мой вам совет: держитесь подальше от Кэтрин. И вообще от всех нас. – До свидания, мистер Вон… Гибсон отправился обратно к дому. Его мысли вернулись к Сюзанне и его отцу, и он чувствовал, что снова ударился о лобовое стекло. У него вдруг закружилась голова, и показалось, что он куда-то проваливается. Вон остановился, пока ощущение тошноты не прошло. Он знал, что оно еще вернется. И у него будет новая встреча с лобовым стеклом… Кэтрин сидела у парадной двери. Когда он подошел к девочке, то заметил, что у нее глаза красные и опухли от слез. – Что, пора? – спросила она мягким голосом. – Да. Хочешь поехать со мной? Кэтрин кивнула. – А тетя Калиста придет попрощаться? Гибсон покачал головой. На мгновение он подумал, что Кэтрин снова заплачет, но она взяла себя в руки и поднялась. |