Онлайн книга «Суворов и Кутузов»
|
Мужики обсуждали это предстоящее событие: – Побачимо, чий краще: турецкий або наш. – Турецкий, кажуть, паша… – А наш – царицын сват. – Какой сват? – вмешался мушкатер. – Не сват, а генерал-майор Кутузов. – Вот я ж и кажу: генерал, да еще и майор… – Генерал Кутузов. Одним словом, туз! – А правда, что у него одного ока нема? – Чтоб еще у твоих внуков были такие светлые очи, як у Кутузова! Затем в одно утро в город въехали легкие, пестрые, как петухи, гусары. А на следующий день появились на больших белых конях, в белых мундирах грузные, словно откормленные гуси, кирасиры. Глядя на них, крепких и ладных, старики говорили: – Ишь гладки! Мабудь, их гарно кормят! – Та ж яка у них работа? Коня почистить да щеки себе выголить. За кавалерией, подымая по дороге пыль, протарахтели десять пушек. Их медь горела как золото. Дубоссарцы всполошились: а пушки зачем? Уж не война ли снова? Но их успокоили солдаты: – Салют отдавать турецкому послу. – Ему бы и одной хватило, зачем же десять? – Такая, братику, форма! Последним притащился обоз. На подводах лежало обычное: палатки, мешки с провиантом, котлы, солдатская «худоба». Но четыре фуры были наглухо закрыты, и в них день и ночь сидело по два солдата с ружьями – один спереди, другой сзади. Объяснилось и это: в фурах везут подарки султану. – Что ж, мы побили турка да мы же и подарки ему везем? – Э, не понимаешь! Наш посол в гости к ним едет – царица гостинец султану шлет. – Не была б жинка: хитрая… – И салтан нашей царице что-сь пришлет. – Побачимо! А через день в Дубоссары приехал какой-то важный, громадного роста генерал со свитой. Он остановился у обер-провиантмейстера Зимина, дом которого, весь в вишеннике, стоял на дороге из Дубоссар к Днестру. Все думали, что приехал наш посол, но солдаты объяснили: этот великан – генерал-аншеф Пассек, белорусский генерал-губернатор. Он назначен комиссаром от царицы при размене послов. – А-а, вiн вроде дружка чи свата! – догадались крестьяне. Генерал Пассек поехал с офицерами к самому берегу реки, где стояли десять пушек, что-то говорил, указывал. После его отъезда к берегу пришел обоз, и солдаты начали расчищать место и ставить палатки: здесь комиссар Пассек будет принимать своего и турецкого послов. А на реке сделали пристань и приготовили паром и лодки для перевоза. Но самое интересное настало в воскресенье 4 июня. С утра ребятам – хоть разорвись: у реки было на что поглазеть, а у дома обер-провиантмейстера Зимина – и подавно. В ставке генерала Пассека лакеи накрывали парадные столы для завтрака, убирали ветками палатки. Турецкий и русский паромы для перевозки экипажей, повозок и воинских команд были наготове. Посреди Днестра виднелся турецкий плот, на котором условились встретиться послы. Турки покрыли его дорогими коврами, и он чуть покачивался на реке, словно какой-то необычайно яркий цветок. На ковре стояли друг против друга два кресла, а за ними несколько скамеек, закрытых парчой. Турецкие челноки сновали взад и вперед по реке, приставали к левому берегу, турки говорили с русскими солдатами-лодочниками. Переводчик-татарин спрашивал у русских солдат: – Правда ли, что у вас даже бабы пьют вино? – А почему бы им не пить? – улыбался мушкатер. – Только поднеси, осман, увидишь, как хлещут! – Говорят, пьют оттого, что ваша сторона сильно холодная. У вас самый край земли. Туда и солнце мало достает. Если б народ не пил, так вымерз бы с корнем! Мушкатер подмигнул товарищам и сказал: – У нас холодно, это верно: вот борода у человека как обмерзнет зимой, так и до лета не оттает. Оттого у нас и бороды светлее ваших… Турки смотрели исподлобья, молча курили, а русские солдаты весело пересмеивались. Ребятишкам интересно потолкаться на берегу. Всю дорогу на добрые полверсты заняли конные и пешие солдаты и разные посольские служащие в парадных кафтанах и париках. Какой-то подполковник, сидя на лошади, устанавливал порядок шествия к берегу посольской свиты: – Фурьеры, становись сюда, перед кирасирами! Господа переводчики, вы за пехотой. Антон, подавай карету! Так. За каретой господин шталмейстер. Лакеи, официанты, метрдотель, вот ваше место! Ребята смотрели и не понимали, кого так мудрено называет подполковник. За красивой – вся в стеклах – каретой становились не то бабы, не то мужики: в красных, расшитых шелковых кафтанах, на голове шляпа, а из-под шляпы торчит косичка. Их тотчас же заслонили всадники. Захотелось побежать и посмотреть: а что делается теперь на турецком берегу? И вдруг ударила пушка. Ей тотчас же ответили с турецкой стороны. Все конные и пешие, растянувшиеся по дороге от дома Зимина, зашевелились. Мальчишки побежали по обочине дороги, крича: – Пойихалы! Едуть! Вдоль дороги стояли толпы народа. Мужики, бабы, разряженные, перешептывающиеся между собою девчата. Впереди всех ехал, важно упершись одной рукой в бок, молодой офицер. За ним – два солдата со значками, а потом, как белая каменная стена, кирасиры. – Бач, бач, гарный! – Который? – О, той, что поглядае… – Biн до нас заходил напиться. – Та шо ты! Загремели трубы, ударили барабаны. За кирасирами шли музыка и пехота: ать-два, ать-два! Как одна нога! Ребята бежали рядом с оркестром. А за пехотой медленно ползла карета, окруженная гусарами. В карете сидели какие-то важные господа. Один – видать, не русский – смотрел по сторонам с такой миной, будто у него живот схватило и он только выбирает место, где бы выскочить… Деды и бабы кланялись карете в пояс: – Мабудь, сам посол! Туз! А за каретой ни с того ни с сего, как за телегой цыгана, табун коней. Сытые, вычищенные – так и лоснятся. – Кони. Як на ярмонке! – А воны куды ж? – Туркам. – У турка кони краще. – Вот нам бы таких по одному! За лошадьми – пешие и конные. Кто из них военный, кто – так, не разберешь. И опять карета, но уже запряженная шестериком. На запятках пажи, а гайдуки по бокам. И кругом нее – гусары. Деды и бабы опять кланялись до земли. Ребята бежали, старались рассмотреть посла, но в карете сидели двое: оба толстые, оба в треуголках, у обоих лента через плечо и на груди как жар – ордена. |