Онлайн книга «Суворов и Кутузов»
|
Организованная Кутузовым «малая война» приносила большие успехи. Офицер из отряда генерала Винцингероде доложил все, получил приказ и умчался, не мешкая, назад, к отряду. Михаил Илларионович глянул через стол в окно. – Сегодня у нас много гостей! – весело сказал он. – Что, привели снова пленных? Сколько? – Больше восьмисот человек, ваше сиятельство, – ответил Коновницын. – Видишь, Петр Петрович, что значит «малая война», – сказал фельдмаршал. – Вчера в бою мы взяли всего тысячу пятьсот человек, а сегодня в мелких партизанских стычках враг потерял пленными восемьсот! Молодцы ребята! Ай да партизаны, ай да мужики! – Не одни мужики, ваше, сиятельство. Из Бронницкого отряда в конвое пришли две бабы. – Вот как у нас! – улыбнулся Кутузов. – Стало быть, не только сычевская Василиса Кожина действует! Весь народ поднялся! Это чудесно! Ну, откуда они там? – Из разных отрядов, – ответил Коновницын, глядя в окно. – Вот от Стулова из Волоколамска вижу гонца, вон старик из Звенигородского отряда дьячка Романа… А тот, курносый, молодой, – из-под Дмитрова. Я его запомнил – он как-то привез нам эполет убитого французского генерала, что попался партизанам… – Как же, помню. Хорошо, голубчик. Давай послушаем-ка их, как всегда, по одному. Раньше тех, кто прибыл издалека. Нет ли сычевских, от Василисы Кожиной? – Не видно, Михаил Илларионович. Да ведь от нее недавно были. – Вон вижу гонца из Гжатского отряда. – От Четвертакова? – Нет, от Потапова. – А, это от гусара, которого зовут Самусь? Ну что ж, начнем с него. Коновницын вышел из избы, а главнокомандующий уселся поудобнее и приготовился слушать партизанские повести. Он только что выслушал донесения, присланные генералами, полковниками, командирами летучих военных партий, а теперь настал черед послушать представителей народных отрядов, которыми командовали крестьяне, мещане, ремесленники, купцы, духовные, отставные военные и солдаты, попавшие в плен, как драгун Четвертаков и гусар Потапов, но потом бежавшие из вражеской неволи. Коновницын ввел в избу сорокалетнего крестьянина в коротком дубленом полушубке и крепких сапогах. Крестьянин, не робея, вошел к главнокомандующему, степенно поклонился ему и спокойно стоял, ожидая вопросов. «Одет хорошо. Очевидно, кто-либо из дворового начальства. Потому и не смущается! Привык приходить к барину для докладов», – подумал Михаил Илларионович и спросил: – В старостах ходил? – Изволили угадать, ваше сиятельство, был бурмистром в имении «Веселое» Полозовых. – Как звать? – Макаров Галактион. – Как, как? Галактион? – удивленно переспросил главнокомандующий, наклоняясь вперед. – Точно так, Галактион. – Ишь какое мудреное имя тебе поп нарек! Почему? – Наш барин любил выдумывать, чтоб посмешнее, чтоб мужик не мог выговорить, а другие б смеялись… Мое имя – что! В нашей деревне есть бондарь, ему при рождении барин дал имя Индис, вроде индюк, а другого зовут Арапион, вроде как собачья кличка – Арапка… Главнокомандующий молча покачал головой. Спросил: – Ну как же вы воюете в Гжатской округе? – Стараемся, ваше сиятельство. Помним, что вы сказывали: чтоб французу – ни пройти ни проехать. Мы за большаком так и следим в оба глаза. Намедни снова разбили евоный обоз. – А с летучими военными отрядами держите связь? – Как же, держим. С полковником Давыдовым. – Держите, обязательно держите! Ваш командир Потапов-Самусь – простой солдат, а Давыдов – полковник. И оба командуют отрядами. Ладят они между собой? – спросил, улыбаясь, Кутузов. – Ладят, ваше сиятельство! Полковник лихой, но простой – русская душа! – Впрочем, по численности ваш отряд не уступит давыдовскому. Сколько у вас в отряде человек? – Поболе полутора тысяч. – Петр Петрович, а сколько людей у Четвертакова? – обратился к Коновницыну Кутузов. – За три тысячи перевалило, Михаил Илларионович. – Вот слышишь, Галактион! Передай Самусю, что ему, гусару, негоже отставать от драгуна! – Слушаюсь, батюшка! – Передай всем мужикам: держать врага в страхе! Чтоб ему ни днем ни ночью не было покоя! Чтоб чувствовал, что не гостем пришел в наш дом, а разбойником, грабителем! Помогайте полковнику Давыдову расправляться с врагом. Других заданий пока не будет. Поезжай домой – путь у тебя не близкий! – Не сумлевайтесь, ваше сиятельство. Будем истреблять врага! Счастливо оставаться! – кланяясь, ответил Галактион и вышел. Коновницын пошел вслед за ним. «Весь народ встал на защиту родины – русские, белорусы, украинцы… Башкиры и калмыки прислали свои полки», – думал Кутузов, глядя на разостланную перед ним карту. Вместе с Коновницыным в избу вошел небольшой, невзрачного вида человек. – Это из Серпуховского отряда, – доложил Коновницын. – Ну что у вас новенького, рассказывай! – обратился к вошедшему Михаил Илларионович. – Третьеводни ребятишки нам сказали, что французы идут на Хотунь. Мы переправились вброд через Лопасню, вышли им в тыл и ударили. Одиннадцать убили да тридцать шесть взяли в плен. Шесть повозок с лошадьми взяли. – Ну что ж, молодцы, серпуховцы! – похвалил главнокомандующий. – Но не глядите, что осень идет. Не отлеживайтесь на печи. – Что вы, батюшка, что вы! – замахал руками партизан. В одной руке он держал треух, из которого торчали рыжие клочья ваты. – Неужто треух пулей прошибло? – спросил Кутузов. – Пулей, – ответил партизан, повертывая треух во все стороны, будто видел его впервые. – Ежели б на палец пониже, то – каюк… Коновницын записывал в тетрадку количество убитых и пленных французов. Главнокомандующий молчал, глядя на партизана. А тот стоял, переминаясь с ноги на ногу. Чувствовалось, что человек хочет что-то сказать, но не решается. – Ну что еще, говори! – подбодрил его Михаил Илларионович. – Не знаю, как лучше сказать, – почесал затылок партизан. – Барин наш, что в Покровском, Андрей Николаевич Ключарев, с французами заодно… У него в имении ихние кавалеристы стояли… Из дворни двое ребят хотели пристать к нам в отряд, так он узнал и грозил им всячески, говорил: не ходите, а то французы узнают, имение сожгут… – Ах, так! – нахмурился Кутузов. – Запиши, Петр Петрович. Мы господину Ключареву это припомним! – Спасибо, ваше сиятельство, спасибо! – поблагодарил крестьянин и заторопился к выходу. – А какие это вон молодицы в лапоточках, откуда? – спросил Михаил Илларионович, глядя в окно. |