Онлайн книга «Генералиссимус Суворов»
|
Егор Борисович придерживал руками свой живот. При каждом толчке старой кареты Фукс трясся весь, начиная со щек. Он все сползал с неудобной скамеечки и бесцеремонно напирал на крепкое казачье плечо. Денисов сидел совсем на отлете. Одной ногой он упирался в подножку кареты, чтобы только кое-как удержаться на месте. Было душно. Итальянское солнце жгло как в Петровки, хотя стоял всего только май. Денисов в своем длинном суконном кафтане давно взопрел, а тут еще жаркое Фуксово плечо – от него некуда и податься. Денисов с завистью поглядывал на казаков конвоя, которые ехали за каретой. С ними в поводу шли кони фельдмаршала, Горчакова и гнедой денисовский Ветер. С какой охотой он вскочил бы в седло, да нельзя: Александр Васильевич сам пригласил в карету Карповича, как ласково называл Суворов полковника Денисова. Ехали молча. Сначала, пока обгоняли свои и австрийские полки, шедшие к Турину, говорили о войсках. Потом Александр Васильевич рассказывал о том, как он на днях ездил осматривать поле знаменитого сражения у Павии, где когда-то, более двухсот пятидесяти лет назад, был разбит французский король Франциск I. И наконец, тихий ангел пролетел: все замолчали. Александр Васильевич, задумавшись, смотрел куда-то вдаль. Андрюша Горчаков что-то тихонько насвистывал. Фукс сопел, а Денисов гладил свою широкую бороду, вытирал ладонью пот, который тек по шее. Войска остались позади, верстах в пяти. Фельдмаршальская карета с восемью казаками конвоя ехала по большой дороге к Турину одна. Правда, где-то у самого Турина должен был уже быть маркиз Шателер с венгерскими гусарами и шестью пушками. Денисов поглядывал на казаков: смотрят ли они вперед, не прозевали бы неприятельский разъезд. – Стой, Ванюшка! – крикнул Суворов казаку, который правил лошадьми. Карета остановилась. – Надо размяться. Засиделись! Денисов с удовольствием выпрыгнул из тесной и душной кареты. Все, кроме статского советника Фукса, сели на́ конь. Суворов поскакал вперед, Денисов, Горчаков и казаки конвоя не отставали от него. Проскакав версты три, подъехали к небольшому городку. Городок жил обычной мирной жизнью, совсем не думая о войне. Полуголые грязные мальчишки играли на площади. У мраморного фонтана горбоносые итальянки, полоскавшие белье, яростно переругивались. Возле них, заложив за спину руки, стоял полицейский. Он лениво покрикивал на них: – Andante! Adagio! [103] Было странно слышать эти слова в применении к такой немузыкальной истории. Сапожник, расположившийся прямо на улице, стучал молотком и пел высоким чистым тенором какую-то песню. Вторя ему, где-то пронзительно и нудно ревел осел. Увидев бородатых казаков, сапожник перестал петь, а мальчишки, забыв игру, закричали: – Сон мошковит! Сон мошковит! [104] В окнах домов – тут и там – показались головы. Итальянцы глядели на всадников с удивлением, но дружелюбно: жители всюду встречали союзников как избавителей. Фельдмаршал что-то спросил по-итальянски. Денисов уловил слово «франчези» и понял: Александр Васильевич спрашивает, есть ли в городе французы? – Non, non! [105] – живо, наперебой ответило несколько голосов. – Войска, поди, уже стали на роздых. Пора и нам! – сказал Александр Васильевич, глядя на солнце. Суворов подъехал к одному дому. За его каменной оградой зеленел сад. Со стены свешивались зубчатые листья винограда, в прорези ворот виднелась глянцевитая темно-зеленая листва оливковых деревьев и буроватая зелень орешника. Суворов спрыгнул с коня и, окруженный ребятишками, пошел в дом. Ребятишки, осмелев, уже что-то лопотали – конечно, выпрашивали у синьора денег. Через минуту из дома послышался оживленный говор; фельдмаршал говорил с кем-то по-итальянски, договаривался о постое. …Вечерело, когда, отдохнув в городке, Суворов сел на коня и с провожатыми отправился дальше. – Ваше сиятельство, проводника бы взять, – поглаживая пушистую бороду, осторожно начал Денисов. – Обойдемся, Карпович, и без него. Тут дорога одна: большак. Да и недалеко уж – какая-либо миля… Доедем! – хлопнул по плечу войскового атамана фельдмаршал. Поехали дальше. Ночь была светлая и теплая. Суворов ехал так уверенно и спокойно, будто на прогулку по знакомой, много раз изъезженной дороге. Глядел по сторонам, что-то думал, насвистывал. Денисов ехал, стараясь зорко смотреть вперед. Но здесь не в степи, гляди не гляди – не поможет: засаду легко сделать на каждом шагу. Вон у самой дороги рощица, вон опять потянулась куда-то в сторону от дороги каменная ограда, а там снова какие-то постройки, фонтан, кусты… Долго ли до беды. – Андрей Иванович, – тихо сказал князю Горчакову Денисов, – как бы нам эдак своего фельдмаршала французам в лапы не отдать. Ведь едем-то мы – передом, да и как-никак дело ночное. Надобно его сиятельство остановить, сказать, что так ехать опасно. – Попробуй скажи ему, что опасно, – усмехнулся Горчаков. – Я говорить не стану! Денисов проехал несколько сажен в раздумье. Слава тебе Господи, и он знал Александра Васильевича не первый день! Под Измаилом впервые познакомился. Надо уберечь старика от опасности, надо сказать, но как? Конечно, придется сказать непрямо, а осторожно, обиняком. Денисов поравнялся с фельдмаршалом: – Ваше сиятельство, войска далеко сзаду. Может, вы кому-нибудь нужны… Суворов сразу раскусил, в чем дело: – Нужон, так нагонят! Таким простым ответом Александр Васильевич сразу разбил всю дипломатию Денисова. Не ожидавший сего Карпович смешался и бухнул первое, что пришло в голову: – Вам бы немного отдохнуть надо бы… («Эх, не то, не то говорю!» – почувствовал сам.) – Помилуй Бог, да мы ведь только что отдыхали! – Отдыхать отдыхали, да не спали! – плел уже совсем и с Дону и с моря окончательно сбитый с толку Карпович. – Что ты, Карпович! В этакую прекрасную ночь – и спать! – улыбнулся Суворов. Дальше говорить Денисову было нечего. Он покраснел от злости на свое неуменье говорить. Ударив плеткой коня, Денисов выскочил вперед. Он поворотил коня боком, загораживая дорогу Суворову: – Не гневайтесь, ваше сиятельство, а дальше я вас не пущу! Ежели что вам надо, извольте только сказать – выполню сам! – Пусти, Карпович, пожалуйста! |