Онлайн книга «На Фонтанке водку пил»
|
Но вместо коменданта на сцену вышла завреквизитом, красивая и спокойная Лида Курринен, и умиротворяюще спросила: — Георгий Александрович, разве вы не знаете, что кошки приносят в дом счастье?.. В зале повисла пауза, во время которой Муся приблизилась к сцене и стала тяжело подниматься по приставной лесенке, предназначенной для главного режиссера. Увлекаясь, Гога спешил к артистам и вспархивал на сцену, чтобы показать или объяснить что-то важное. Именно этот адмиральский трап и заняло собой брюхатое, плебейское, жалкое существо. Общее напряжение росло, а Муся вовсе не спешила, отдыхая на каждой ступеньке, и наконец стало ясно, что без посторонней помощи ей не подняться. Первым не выдержал Товстоногов и с той же страстью, с которой только что выражал свой протест, властно потребовал: — Помогите же человеку подняться на сцену!.. Раздался вздох облегчения, и Лида Курринен поспешила навстречу бедной роженице. Так Муся получила человеческий статус и стала пользоваться признанием не только дирекции и театральных служб, но общественных организаций и близких театру людей… Никто не взялся бы подсчитать, сколько детей она произвела на свет, выдавая их большими обоймами и с неслыханной частотой. И Фомка-Третьяк, попавший в прекрасные руки Розенцвейга, был одним из них. В отличие от матери, казавшейся трехцветной, серой с черными и рыжими пятнами, отпрыск был удручающе сер и, несмотря на явную откормленность, напоминал жителей помойки. Немногим лучше выглядел и гореловский дачник Коша. Между тем оба они чувствовали себя хозяевами Зверинской и научились не только вскрывать холодильник, но и вскакивать на стол и совать носы в тарелку столующегося композитора. В напряженной атмосфере молчания и неожиданных вспышек коты взяли сторону Сени. Говорила ли в них мужская солидарность или глубокое понимание внезапной влюбленности, сказать трудно, но оба они, как могли, спасали композитора Р. от домашнего одиночества. И тут пришло письмо от Иосико. «Я люблю вас, сэнсэй», — прочел он и быстро вышел на улицу… Смотрите, как далеко вперед забежал одышливый автор! Они еще катят в автобусе, едут на экскурсию, в седьмом ряду по левой руке Р. и Р., артист и композитор, один уперся в красную тетрадку, а другой смотрит за окно. Они не знают, что произойдет по приезде домой ни с тем, ни с другим. Куда же спешить? Дай себе время войти в сад камней, сбрось свое бремя, дай себе время ступить в мир теней, дай себе время… Эй, что такое?.. Да так… Не обращайте внимания… — Что пишешь? — это Валя Ковель подошла к нашему ряду. — А поздравление Георгию Александровичу уже написал? — Но это же к шестнадцатому!.. Время есть… — То у тебя мало времени, то много, — недовольно сказала Валентина. — Ты смотри, не подведи!.. В посольстве все должно быть знаешь как?! Чтобы подымало!.. Как гимн!.. Юра Аксенов уже полкапустника написал!.. — Молодец, — сказал Р. и попросил: — Валя, ты, пожалуйста, не дави, а то ничего не получится… — Как это не получится? — Она повысила голос, и к разговору стали прислушиваться соседи. — Имей в виду, от тебя ждут!.. Вечно ты, Володька, выегиваешься!.. Вот у тебя тетрадка, вот ручка, пиши давай! — И она вернулась на свое переднее место. «Егда зъванъ бондеши на бьракъ не сенди на предьнемь месте», — вспомнил Р. урок старославянского, которому не нашлось лучшего применения. На свежие японские картинки за окном снова стали наплывать сценки с Мастером. И правда, вот ручка, вот тетрадка, какие проблемы?.. Но прикладные вирши к конверту с иенами — сущий пустяк в сравнении с заказной славицей для посольства. От тебя ждут. Кто?.. Сам Гога?.. Вряд ли!.. Надо же так сказать: «Чтобы подымало!» Она и сама не поняла, как точно выдала заданье. Это смешно, но его ставят в положение гимнописца Михалкова или других, настоящих поэтов, от которых страшное время требовало сладких стихов. Им нужен «Марш энтузиастов». Или парадный портрет со звездой на лацкане. «Знакомая негаснущая трубка…» В нашем случае — сигарета «Мальборо»… За окном продолжали мелькать иностранные радости хайвея. Евсей Кутиков, Тэд Щениовский и кто-то еще, загружая новенькие стереомагнитофоны, громко восхищались солнечными батареями на каждой крыше и удивительно красивыми рощами бамбука. Сказочная Япония бежала навстречу. Будь благодарен, пиши!.. Нет, он — в размышлении!.. Играя моноспектакли, Р. привык спорить с собой, нанося и отражая удары, добиваясь своей цели от противника и чужой — от себя. И в фильме «Лебедев против Лебедева» он играл две роли: современного рефлектирующего физика и его циничного альтер эго. Здесь тоже шел нервный спор со своим зеркальным отражением. — «Почему такое сопротивление? — спрашивал двойник в манере этого фильма, отвлекая от японских пейзажей. — Разве ты не ценишь Мастера? Не уважаешь его?» — «Ценю… Уважаю…» — «Тогда в чем дело?» — «Не хочу доказывать…» — «Благородно, но похоже на комплекс Корделии. Младшая дочь Лира тоже не хотела признаваться в дочерней любви. Помнишь, что из этого вышло?» — «Убирайся вон!» — «Минуту, братец кролик! Разве ты не смирился со своими жертвами Мельпомене?.. Или тебе мешает близость к другой компании? Что скажут друзья поэты и прозаики? Что скажет критик Р., который не меньше тебя переживал потерю принца Гарри?.. Но ты же не собираешься печатать свой „гимн“ в „Известиях“!.. Ты в Японии, вместе со всей труппой! Пиши не от себя, а от „народа“… Помнишь гимн истфака, который пела твоя бедная мама и ее бодрые студенты? „Работы не пугаемся, упорно занимаемся, примером быть стараемся, такой уж мы на-а-род! Шагаем мы уверенно, учебой мы проверены, и лозунг наш поэтому: историки, впе-е-ред!“ Что, если „историков“ заменить на „артистов?..“» — «Вон пошел!!!» — «Ах, какой нежный!.. Скажи спасибо, что я у тебя есть!.. Ну, не пиши гимна, пиши портрет! Вот тебе рифмы: Товстоногов — эпилогов, Товстоногов — диалогов… Товстоногов — враг подлогов, Товстоногов — друг бульдогов». — «Заткнись», — сцепив зубы, сказал артист Р. У него уже была зацепка, и он твердой рукой вывел в красной тетради: «Не приспособлен Товстоногов для подведения итогов». Тут он успокоился и, оторвавшись от верноподданной строки, вернулся к действительности. — Ах, какие домики я вижу за окном, эт-то удиви-ительно! — пел в микрофон Евсей Кутиков. — Ой, ой, ой, опять эти знаменитые глушители вдоль дороги!.. Э-т-то удиви-ительно!.. Боже мой, что я ви-ижу, бамбук!.. Ка-кой бамбук!.. По-моему, эт-то са-амый удиви-и-тельный бамбу-у-к!.. «Пусть продлится держава нашего императора! — вспоминал Р. — Пусть он царствует тысячу, да, тысячу лет… Пусть он царствует, пока камни не станут скалами и не затвердеет мох…» За окном блаженствовала в веках великая японская империя… У людей с идиопатическими нарушениями организма нравственный дискомфорт вызывает и физические недомогания. Скажем, давящая необходимость принудработ может породить внезапный прострел, или флюс, или что-нибудь еще совершенно непредвиденное. Кстати, термин «идиопатический», принадлежащий медицинской науке, означает отклонение от типа, возникшее вследствие ничего, не вызванное никакими причинами. |