Книга Принц и Виски, страница 67 – Варя Медная

– Почему соврала? Ну… гм… знаешь…

– Почему не готовишь, – пояснил Ксавьер.

Вопрос застал врасплох. Наверное, поэтому я ответила честно. А может, потому что в его голосе не звучало никакого осуждения.

– Подоткни подушечку поудобее, – с натянутым смешком предупредила я. – Так вот… хм… просто чтобы ты знал: все женщины в нашем роду – превосходные кулинары. Нет, не так: творят настоящие чудеса на кухне, вот это правильнее. Папа получился мальчиком, поэтому с его поколения взятки гладки, но ба, её мама и мама той мамы, ну и так далее в глубь веков обладали тем, что бабуля называет «повышенной кулинарной чувствительностью». Продукты не просто их слушались – выдавали лучшие свои качества, на грани волшебства. Местные давно к этому привыкли, хотя кое-кто продолжает отрицать очевидное и называть нас «обычной семейкой с прибабахом», что, однако, не мешает им тайком заказывать хлебобулочные амулеты для улучшения сна или лазанью от неверности. Как бы то ни было, целые поколения мистиктаунцев плакали от блаженства, вкушая стряпню Финварра, и не сомневались, что их дети, внуки и далее по пищевой цепочке будут тоже. Так подробно описываю, чтобы ты понимал, чего ждали, когда родилась я.

Кас шевельнулся, но не перебивал, всей позой демонстрируя, что внимательно слушает.

– Но помнишь, я рассказывала, что в детстве бывала в Мистиктауне лишь наездами? Так что все мои кулинарные подвиги сводились к выпеканию куличиков в песочнице и помощи бабушке в очистке варёных яиц. И только в семь лет я окончательно переехала сюда и начала ходить в местную школу. А через месяц у нас там устроили благотворительную ярмарку, на которую каждый школьник должен был что-то приготовить. Увидев мою фамилию в списках, мистиктаунцы небось неделю ничего не ели, – невесело усмехнулась я, двигая кольцо вверх-вниз по пальцу. – Ба предлагала помочь, но мне отчего-то важно было сделать всё самой. Я же взрослая! В семь лет вообще все взрослые, ни одного ребёнка не найдёшь. Ну так вот, очередь ко мне выстроилась чуть не от ворот школы. – Я сделала паузу. – Если учесть, что это было моё первое блюдо, причём приготовленное не по поваренной книге – по рецепту казалось мне слишком банальным, а я ведь собиралась всех поразить…

Поразила.

В ноздри ударил сладкий, с горчинкой, запах духов, а перед глазами колыхнулся бюст с брошью-павлином из фальшивых изумрудов и монументальный подбородок, по которому сейчас сползала зелёная струйка.

– Я пробовала стряпню твоей бабушки, твоей прабабушки и даже отщипнула, когда была в твоём возрасте, от гусиного пирога Миранды Финварра, выставленного в краеведческом музее. Но и тот пирог семнадцатого века, несмотря на состав для бальзамирования, был вкуснее, чем это. Так что послушайся доброго совета, деточка: найди себе другое призвание. Уж поверь мне, я много ела в своей жизни и точно знаю, какой должна быть еда. И это – не она.

– Кто была сия леди? Она прекрасно готовила?

– Каролина Бишоп? – рассмеялась я, отвлекаясь от воспоминаний. – Да она в жизни своей прихватку не держала! Но суть не в этом. Суть в том, что у менеджера есть испытательный срок, чтобы освоиться на новой работе, и никто не ждёт, что нанятый после колледжа экономист сразу заработает для компании миллионы, да и вообще есть куча профессий, где от тебя не требуется кого-то чем-то поражать с первых дней или поражать вообще. Работай себе потихоньку, да и всё. Но Финварра обязаны сразу делать идеально. Приготовить не просто съедобное блюдо или вкусное, а такое, какого ещё никто и никогда не готовил. Потрясти, удивить, запомниться новизной идеи и качеством исполнения. От нас этого ждут. Ждут результата без скидки на учёбу, понимаешь?

Кажется, он не понимал. Кажется, я уже тоже. Поэтому докончила не так уверенно:

– В общем, выбор такой – делай идеально или не делай вовсе.

– А в промежутке?

– Промежутка нет. И это… страшно. И… и поэтому я выбрала второй путь.

Ксавьер задумался.

– Но ведь другой точно такой же Виски Финварра на свете нет, не было и не будет, ты единственная в своём роде, как и всякий иной человек. А посему всё, что ты приготовишь, не готовил ещё никто до тебя и не приготовит после.

– Твои бы слова, да Каролине Бишоп в уши, – нервно рассмеялась я.

– Так по этой причине ты более никогда не стряпала? Потому что какая-то совершенно сторонняя женщина сказала, что лучше ведает, как прожить твою жизнь?

В его устах это звучало как-то… иначе, чем всегда в моей голове.

– Вообще-то разок-другой за последний год проскочили, – хмыкнула я, вспомнив булькающий звук в кустах.

– Ты не стряпаешь сама, но трудишься в пабе, – продолжил рассуждать Ксавьер, – и там поденно сообщаешься с пищей. Знаешь вкусы посетителей, разносишь им еду, видишь, как она готовится… Ты поэтому и пошла в раздатчицы – чтобы быть поближе к пище и готовке?

Я удивлённо вскинула глаза.

– Под таким углом как-то не рассматривала… – а сама попыталась вспомнить, как же получилось, что моя трудовая деятельность тесно связана с той, что для меня под запретом. – Вообще-то в «Весёлого ворона» помогла устроиться бабуля, когда я в шестнадцать ушла из школы после обязательного цикла образования… Про ту давнюю историю она не знала, не от меня по крайней мере. Впоследствии она не раз подступалась ко мне с предложениями научить готовить, подсовывала всякие любопытные рецепты, «забывала» сделать завтрак, но со временем махнула рукой, смирившись, что кулинарная династия на мне прервётся.

– Ответь, – произнёс Ксавьер после недолгого молчания, – будь в твоей власти вымарать тот день из памяти, забыть, как я забыл целую жизнь, или вовсе сделать так, чтобы он не случился… ты бы согласилась?

Здесь я не раздумывала ни секунды.

– Ни за что! Кое-что хорошее в тот день тоже произошло.

В щели между полом и скатертью появились розовые сандалии с наклеенными поверх бабочек черепами, и над головой воскликнули:

– Вау! Это самый зелёный гороховый суп из всех, что я видела! Хочу попробовать!

– Это персиковое суфле, – шмыгнула я, мельком покосившись на перевесившуюся через край стола девочку с изумрудными глазами и вплетёнными в волосы авторучками, и продолжила запихивать в пластиковый мешок неиспользованные одноразовые приборы. – И я уже ухожу, а его вылью.

– А мне всё равно охота попробовать!

– Сказала же: нет! – рассердилась я, вскакивая с пола, и попыталась отнять у неё ложку.

– Но она всё равно съела, – с удовлетворением произнесла я, чувствуя, как губы разъезжаются в улыбке, – целых три ложки, у всех на виду, хотя из глаз текли слёзы. А потом забралась на стол и громко заявила, что это самое вкусное персиковое суфле, какое она только пробовала в жизни. И когда Эмос Страйк начал смеяться, спрыгнула со стола и заставила его доесть остальное. Даже выливать ничего не пришлось.