Онлайн книга «Природа зверя»
– Я здесь, потому что мы друзья, – сказал он. – Я не хочу, чтобы между нами возникло непонимание. – Арман, вы даже не прочитали пьесу, – упрекнула его Антуанетта, уже без гнева. – Как вы можете ее порицать? – Вероятно, жизнь художника не должна иметь значения, – сказал он смягчившимся голосом. – Но для меня это не так. В данном случае. – Я все равно поставлю пьесу, – заявила она. – Хотя теперь, с Брайаном в главной роли, она станет ужасным дерьмом… – Эй-эй, – подал голос Брайан. – Извини, ты вполне годишься, но у тебя мало времени для подготовки, а когда ты сегодня опоздал на репетицию, мне показалось, что ты тоже… – Я никогда тебя не оставлю, – сказал Брайан, потрясенный и расстроенный. – Как тебе только могло такое прийти в голову? Интересно, подумал Гамаш, понимает ли Антуанетта, какой у нее преданный партнер. А еще он подумал о Брайане, столь ослепленном любовью. – Откровенно, Арман, – сказала Антуанетта, – вы ведете себя так, будто речь идет о судьбах мира. Но ведь это всего лишь пьеса. – Если это всего лишь пьеса, снимите ее с постановки, – парировал он, и они вернулись к тому, с чего начали. Она уставилась на него. Он уставился на нее. А Брайан совсем пал духом. – Как у вас вообще появилась пьеса Флеминга? – спросил Гамаш. – Я вам сказала: Брайан нашел ее в бумагах моего дядюшки, – ответила она. – А как звали вашего дядюшку? – Гийом Кутюр. – Кем он был? Театральным режиссером? Актером? – спросил Арман. – Вовсе нет. Насколько мне известно, он вообще не бывал в театре. Он строил мосты. Маленькие мосты. Точнее, развязки. Он был мягким, тихим человеком. – Тогда как у него оказалась пьеса? Он знал Флеминга? – Нет, конечно! – воскликнула она. – Он почти всю жизнь провел в Трех Соснах. Вероятно, купил ее на какой-нибудь дворовой распродаже. Мы не обязаны вам что-то объяснять. Мы не совершили никакого преступления, а вы не коп. – Она встала. – А теперь, пожалуйста, уходите. У нас работа. Она, а за ней и Брайан повернулись к нему спиной, но Брайан, прежде чем сделать это, скорчил извиняющуюся гримаску. Понимание пришло к Гамашу, пока он ехал по грунтовой дороге к Трем Соснам, чувствуя под собой знакомые и почти утешительные неровности. Вероятно, он подспудно знал это с того момента, когда понял, кто автор пьесы «Она сидела и плакала». Ему придется прочесть эту пьесу. Арман прошел по тропинке к покосившемуся крыльцу. Постучал. – Чего тебе надо? – спросила Рут, не открывая дверь. – Прочесть пьесу. – Какую пьесу? – Да бога ради, Рут, откройте дверь. Что-то в его голосе, вероятно усталость, тронуло ее за живое. Он услышал скрежет задвижки, потом дверь чуть приоткрылась. – С каких это пор вы стали запираться? – спросил Арман, протискиваясь внутрь. Рут захлопнула дверь с такой поспешностью, что защемила полу его пиджака, и пришлось выдергивать ее. – С каких это пор тебе стало не все равно? – спросила старая поэтесса. – И с чего ты взял, что пьеса у меня? – Видел, как вы ее взяли, уходя от нас вчера вечером. – Зачем тебе ее читать? – Я могу задать тот же самый вопрос. – А вот это не твое дело, – отрезала Рут. – Я могу сказать то же самое. Рут не сумела спрятать улыбку: – Ладно, Клузо [13]. Если найдешь, забирай свою пьесу. Он отрицательно покачал головой и вздохнул: – Просто отдайте ее мне. – Ее здесь нет. – Тогда где она? Рут и Роза похромали к кухонной двери, из которой Рут показала на сад. На клумбах отцветали розы, нежно-розовые гортензии, по деревянным решеткам вился полевой вьюнок. – Нанесло с твоего сада, – посетовала Рут. – А ведь это сорняк. – Агрессивный, грубый, требовательный. Впитывает в себя все удобрения. – Арман посмотрел на старую поэтессу. – Да, мы знаем. Но он нам все равно нравится. И опять заметил мимолетную улыбку на ее лице. Глаза Рут остановились на большой кадке в середине газона. Гамаш проследил за ее взглядом, спустился с крыльца и прошел к кадке. Она оказалась пустой. Не говоря ни слова, он оттащил ее на несколько шагов и увидел квадратик свежевскопанной земли. Плодородной и темной. – На. – Рут протянула ему лопату. Он опустился на колени и стал копать. Рут и Роза наблюдали за ним с крыльца. Копать пришлось глубже, чем предполагал Гамаш. Он повернулся и посмотрел на Рут, худую и немощную. Но она откопала – откопала глубокую яму. Копала, сколько хватало сил. Арман скинул с лопаты очередную порцию земли в образовавшийся у него за спиной холмик и снова вонзил ее в почву. Наконец он почувствовал, что лопата уперлась во что-то. Отгреб землю в сторону, наклонился и увидел темные буквы на белой бумаге. «Она сидела и плакала». Он смотрел, а из земли раздавались звуки записи, проигрывавшейся на процессе. Крики о помощи. Мольбы. Просьбы перестать. – Арман? Голос Рейн-Мари прорвался сквозь те звуки, и, даже еще не повернувшись, Гамаш понял: что-то произошло. Что-то плохое. Держа запачканную землей рукопись в одной руке, а лопату – в другой, он встал и увидел фигуру Рейн-Мари в проеме кухонной двери Рут. – Что случилось? – спросил он. – Это насчет Лорана. Он вечером не пришел домой к ужину. Только что звонила Иви, хотела узнать, не у нас ли он. Гамаш почувствовал, как груз рукописи тянет его к земле. Прах к праху. Лоран не вернулся домой. Рукопись выпала из рук Гамаша. Глава шестая
После целой ночи поисков, уже под утро, отец и мать нашли Лорана. В овраге, куда он упал. Рядом лежал его велосипед. Утреннее солнце коснулось отполированных ручек руля, и родители по наводке солнечного зайчика нашли сына. Другие участники поиска, собравшиеся из деревень по всем Восточным кантонам, услышали дикий вопль. Арман, Рейн-Мари и Анри прекратили поиск. Перестали звать Лорана. Перестали продираться сквозь густые заросли вдоль обочин. Перестали понукать Анри пробираться глубже, еще глубже в колючие кусты и репейник. |